К машине мы направились вместе, Андрей пожал руку Каналье. Бабушка уже поняла, что он поедет с нами, взяла мешок на руки, зять сделал так же, и мы тронулись.
Я косился на Андрея и думал, что он выглядит старше маминого жениха, как его воспримут родственники — вопрос, который грозит закончиться скандалом. Потому лучше им с Наташкой сторониться друг друга, а я придумаю какую-нибудь сказку, спать его отправлю на коврик к Каналье. Андрей замерз и трясся так, что, казалось, машина вибрирует.
— Вы с ума сошли бродить в мороз раздетым? — отчитывала его ничего не подозревающая бабушка. — Вам нужно принять ванну и выпить горячего чая, а лучше водки.
Она протянула ему флягу с самогоном, Андрей сделал пару глотков и закашлялся.
— Т-так получилось, — говорил он, цокая зубами, — я не мог остаться, д-должен был ид-дти.
— Бабушка, это Андрей, — представил я Наткиного жениха. — Он декоратор в театре и помогал мне с иконой. Он совершает подвиг и делает новогоднее чудо одному человеку.
Получится ли, или Наташка прогонит его? Скоро будет ясно.
На звук мотора все гости высыпали во двор, кроме Наташки. Борис подбежал к машине и дернул за веревочку хлопушку, осыпая конфетти героический «Москвич». Каналья, зажав под мышкой колготки для своей девушки, откланялся. Дед погладил капот машины.
— Вот она, лошадка моя рабочая.
Не разуваясь, я проскользнул в дом, к зареванной Наташке, бездумно смотрящей в экран телевизора.
— Ната! — позвал я, и сестра повернула голову. — Идем, у меня для тебя кое-что есть.
Сестра медленно встала, последовала за мной без интереса, накинула куртку.
— Пообещай реагировать сдержанно, — попросил ее я.
— Да, — буркнула она.
Я взял ее за руку и повел на улицу, к «Москвичу», думая, что Андрей греется внутри, но он стоял, переминаясь с ноги на ногу и не понимая, что делать дальше. Наташка замерла на пороге. На ее лице пронесся вихрь эмоций: от неверия до сумасшедшей радости. Ахнув, она бросилась на улицу и повисла у него на шее, принялась целовать его, бормоча нежности.
Теперь замерли все. Ирина открыла рот. Толик протер глаза. Василий начал икать. Бабушка схватилась за сердце. Дед прищурился недобро и сжал кулаки. Каюку и Боре было все равно.
Просил же реагировать сдержанно! Как бы Наташкино счастье не обернулось чем-то нехорошим.
Глава 7
Семейный совет. Да любовь
Пока Наташка миловалась с Андреем, напряжение нарастало, нарастало, густело, казалось, искры достаточно, чтобы произошел взрыв, но все копили эмоции молча и не шевелились. Как когда просыпаешься ночью, а под кроватью сидит монстр, и пока не двигаешься, он тебя не видит. Вот так и бабушкины гости застыли, не зная, как реагировать. Отомрешь — надо проявиться.
Первой голос подала Ирина:
— Ладно. Рада, что все получилось, Алексей сосед ушел, и мы пойдем в дом. Холодно.
Боря и Каюк уходить не спешили, они знали, что дед привез подарки и ждали.
Дед проделал тяжелейший путь, рисковал, не спал, добирался по морозу, все трудности преодолел, но добил его внучкин жених. Мама покраснела до кончиков ушей, сделала вид, что ничего не происходит. Василий Алексеевич поддержал ее и повел себя так, словно ничего не случилось.
Остались бабушка и дед, которые настроены были негативно.
Намиловавшись, Наташка вдруг вспомнила, что я просил ее вести себя сдержанно, сжалась, повернулась, втянув голову в плечи и держа Андрея за руку. У него был вид нашкодившего щенка. Бедняга трясся от холода, нос у него посинел, но он сказал:
— Наверное, я не вовремя. Извините.
— Куда ты пойдешь? — воскликнула Наташка. — Ты же замерз!
— Прежде чем приглашать его в дом, ты бы для начала представила… — Дед перевел на меня взгляд.
— Реставратора… — Бабушка недобро посмотрела на меня, скрестив руки на груди.
Наташка выступила вперед, грудью закрывая Андрея, который в два раза больше нее.
— Бабушка, дедушка, Василий Алексеевич, познакомьтесь, это мой парень Андрей.
Мама закрыла лицо рукой и опустила голову.
— Парень, — укоризненно проговорил дед и впился в Андрея взглядом.
Вспомнилась его грудастая гостья с повязкой на глазах, которая меня чуть не изнасиловала, спутав с дедом. Самому можно пользовать дам вдвое младше, но чужому дядьке с внучкой так нельзя!
— Мой мужчина! — выпятила грудь Наташа. — Мы поссорились, и он шел сюда пешком! Легко одетый! Он замерз и может заболеть воспалением легких, пожалуйста! Можно ему войти погреться?
— Наташа, я пойду. — Андрей попятился, встретившись взглядом с дедом, который поджал губы и невольно положил руку на бедро, где под одеждой была кобура. — Извините.
— Я с тобой! — Наташка резко к нему развернулась.
— Не дури. — Скрюченными от холода пальцами Андрей провел по ее волосам, наклонился и прошептал, но я кое-что услышал и все понял: — Я… извиниться и все. Не думал… простишь. Теперь… знаешь… пошел.
— Нет! — Сестра топнула.
— Андрей, — проговорила бабушка голосом прокурора, и он обернулся. — Проходи в дом.
Понятно, что симпатии она к нему не испытывала, ей было бы все равно, если бы он насмерть замерз под забором, просто поняла, что внучка побежит за ним в мороз, а вот ее, дурищу, — жалко.
Андрей не спешил, смотрел на деда испуганно, и его губы дрожали то ли от страха, то ли от холода. Дед же руку с кобуры не убирал.
— Шевкет, — сказала бабушка все тем же прокурорским тоном, и дед, шевельнув губами, сжал кулаки, отвернулся.
— Мне и правда лучше пойти, — в который раз пробормотал Андрей, но Наташка опасалась за него, не спешила вести в дом.
Поостынув, сестра поняла, что стала причиной ЧП семейного масштаба. Что свои все узнали — нестрашно, они поймут, подуются немного и смирятся, но вовлечены и родственники, Ирина с Толиком, и дети, Каюк с Борисом. И отчим, мягко говоря, удивлен.
— Так что, уходим? — разочарованно спросил Борис, все ожидающий подарок от деда.
Дед посмотрел на него так, что Боря все понял и ретировался, как и более скромный Каюк. Бабушка направилась к дому, застыла на пороге. Но передумала туда идти, зашагала к летней кухне.
— Сюда иди… — видно было, что на языке крутится колкость, но бабушка пересилила себя, не стала язвить, просто добавила: — Андрей.
Наверное, решила, что нечего Ирине и Толику таращиться на него и шептаться. Или подумала, что из-за него возникнет неловкость за столом, где собрались свои. В общем, правильно она сделала.
Дед перестал замечать Андрея, достал из машины сумку с подарками и крикнул:
— Хорошо бы и остальное в дом перенести.
— Десять минут — и попрошу мужчин, — не оборачиваясь, сказала бабушка, обратилась к Наташке: — Дров в титан подбрось, он еще не остыл. Постелю твоему Андрею здесь, с дедом. А то — срамота.
— Бабушка! — воскликнула Наташка звенящим от обиды голосом.
Круговорот яда в природе. Сначала Наташку унижала свекровь ни за что, теперь унижению подвергается Андрей только за то, что он — это он. А он, на минуточку, подвиг совершил ради дамы сердца, хотя, учитывая новые вводные, имел полное право остаться с матерью, которая может в любой момент умереть и именно от болезни утратила адекватность.
Заходя в кухню, Андрей споткнулся о выступающий порожек и чуть не растянулся. Извинился. Достал из кармана запотевшие очки и принялся тереть их шарфом. В этом он весь — неуклюжий, рассеянный, беспомощный.
Примета времени: многие родители сквозь пальцы смотрят, если их дочери путаются с женатыми папиками-новыми русскими и имеют подарки, но такого кавалера, как Андрей, вряд ли простили бы и одобрили. А что такой человек, к примеру, Шекспира в оригинале цитирует — кому это интересно?
— Еда в холодильнике. Я ушла, — сказала бабушка и удалилась, наградив и меня недобрым взглядом — поняла, что я в курсе, с кем спуталась сестра, и покрываю ее.
Андрей так и стоял, подпирая головой низкий потолок, смотрел на половицы, выкрашенные в темно-оранжевый. Я и сам поначалу бесился из-за Андрея, но быстро остыл. Да, я желал бы сестрице лучшей доли, да, разница в возрасте у них колоссальная, когда ей будет двадцать, ему стукнет пятьдесят, но в этом союзе скорее он останется у разбитого корыта. Наташка слишком взбалмошная, и Андрей для нее — как пояс с утяжелением для ныряльщика, он ее гармонизирует и не дает пуститься во все тяжкие. Не говоря о том, что, похоже, седина в бороду, бес в ребро — он ее и правда любит и не обидит.