Слава богу, не гнилой! Дело будет!
Завирюхин сразу подался навстречу, лицо его разгладилось, он указал на стул и сказал:
— Присаживайтесь, пожалуйста. Вы кого представляете? Или у вас фирма? — Он остановил взгляд на мне. — И зачем тут мальчик?
— Это Павел. Сын. Учится, — пробубнил отчим, усаживаясь на стул напротив директора. — Пусть остается.
Как бы Василий ни нервничал, держался он уверенно, с достоинством, только пока говорил не очень связно.
— Ну, как знаете, пусть. — Завирюхин сплел пальцы и приготовился слушать.
Я сел на продавленный диванчик.
— Время сейчас сложное, — начал Василий издалека, как мы и планировали. — Вижу, что и у вас на складе полно товара. Сложно с реализацией?
Директор всплеснул руками, как будто хотел за голову схватиться, но передумал.
— Ой, не травите душу! Заключили договор на строительство многоэтажного жилого дома, все документы подписали, аванс выплатили… И стройку заморозили. А аванс — всего двадцать процентов!
Василий вздохнул и покачал головой.
— Вот же!
Видно было, что у Завирюхина наболело, и он с удовольствием выговаривался незнакомому человеку, который точно оценит масштаб катастрофы.
— И куда теперь это все? — продолжал изливать душу директор. — Винзавод рабочим платит вином, но это хоть встал на рынке — продал. А плиты перекрытий кому нужны? А лестницы? Смешно и грустно — желающим вместо зарплаты выдаем керамзитные блоки! Но это интересно только тем, у кого есть дача или дом.
«Нам, нам интересно!» — подумал я.
— Может, другим застройщикам продать со скидкой? — У отчима, видимо, от волнения, прорезалась коммерческая жилка, он даже «шокать» перестал, чтобы произвести впечатление.
— Ага, попробуйте! Они сотрудничают с заводом, что в Гальцево, — Он кивнул на север, туда, где этот завод расположен. — А у них свой карьер! И цемент свой, и щебень, потому и цены ниже! Если и найдетсяпокупатель, то очень нескоро. Третий месяц денег нет, половина сотрудников уволилась. Водителям разрешаю на выходные машины брать, калымить, иначе и они разбегутся. Мы на грани банкротства. — Его голос дрогнул. — Чтобы сохранить коллектив и хоть как-то рассчитаться, «опель» свой на продажу выставил!
Сказал он это тоном, каким говорят о гибели близких, и сделалось жаль этого маленького странного человека. Другой бы обанкротил завод, разогнал народ, скупил акции и правил в одно лицо, а этот о людях заботится. Совершенно искренне захотелось ему помочь, и я решил, что, даже если не получится у нас сотрудничества, куплю у него хоть что-то.
— Вы очень хороший руководитель, — словно прочел мои мысли Василий и стал приближаться к более предметному разговору. — Ни у кого денег нет, люди голодают! У меня семья большая, решил дом построить двухэтажный.
Завирюхин, который думал, что пришел крупный заказчик, которому он все сейчас продаст, поник, аж плечи опустились.
— Таксую, торгую, туда-сюда, — продолжил Василий топтать его надежду. — А деньги — как в бездну. Сыр — две тысячи за килограмм, это по-человечески? Только заработал, и уже нет ничего. Им вон, — он кивнул на меня, — только и успевай новые вещи покупать. Только купил — выросли. А их у меня трое, и все подростки.
Директор мгновенно потерял к нему интерес, его лицо стало похожим на сморщенный сухофрукт.
— Нам нужны стройматериалы. Лестница, блоки перекрытий, бетон, керамзитные блоки на дом… На два двухэтажных дома. У нас мало денег, но наверняка есть то, что нужно вам.
Завирюхин посмотрел на него мрачно и прорычал:
— Мне нужны деньги. Это критично. Остальное — нет. Что может быть нужно, когда производство на грани остановки? Мы не можем конкурировать с более крупными игроками!
Василий Алексеевич замер, будто кол проглотил, и вытаращил глаза — он привык, что если начальник недоволен, то это страшно.
— Топливо? — спросил я, вспоминая россказни Витали, как он скупал ворованные дизель и бензин по дешевке у работников бензоколонки и менял на товар, который его интересовал.
Наверняка как-то можно выйти на этих людей.
— Не морочьте мне голову! — обратился к Василию Завирюхин. — Хотите — покупайте. Не хотите — ничем не могу помочь. Типа я сам не догадался покупать соляру у водителей тепловозов! Но это не спасает.
— Продукты? — продолжал я. — Можно пока расплачиваться с рабочими сахаром, мукой, картошкой, консервами.
— А у вас есть? — сменил гнев на милость он, и Василий Алексеевич выдохнул.
— Есть, — сказал я, уже прикидывая, где это все можно достать.
Директор задумался и наконец выдал:
— А песок можете достать в промышленных масштабах? Не сейчас. На будущее интересуюсь.
Василий засомневался, и вместо него ответил я, воодушевившись тем, как сработал предложенный мной вариант ведения беседы.
— Можем конечно!
Отчим глянул с осуждением, но быстро вернул лицу невозмутимость, кивнул:
— Можем если не все, то многое. Как джинны.
Я мысленно ему поаплодировал.
— И каковы ваши предложения? — спросил Завирюхин уже заинтересованно.
— Пожалуйста, сформируйте запрос, под него будут и предложения, — снова взял слово я. — Наверняка много учреждений и предприятий, которые нуждаются и в вашей продукции.
Мы с отчимом поняли, что переговоры проходят успешно, и осмелели. Заряд нашей бодрости передался директору, который убежал консультироваться с бухгалтером, начальником производства и бог весть с кем еще.
Оставшись со мной наедине, отчим прошептал:
— Ты рехнулся? — И постучал себе по лбу. — Откуда ты знаешь, есть или нет? В смысле, то, шо ему нужно?
— Попытаемся найти. Не бывает, чтобы прямо все потребности были закрыты, тем более в наше время. Что-то да найдем. А если что-то не добудем, разведем руками — не получилось, что, в принципе, нормально и не постыдно. Мы ж заранее ничего подписывать не будем. Уже по факту проведем сделку.
Он уставился на меня, как на… не знаю даже, на кого так смотрят. На пришельца. На рептилоида… Нет — на говорящую собаку. Не в первый раз с таким сталкиваюсь.
— Много читал, — объяснил свою осведомленность я. — Выписал газету «Коммерсантъ». Сказал же, со мной не пропадете. — Я ему подмигнул. — Готовьте десять баксов!
Вернулся директор через полчаса со списком, составленным разным почерком — видимо, запросы от разных людей — припечатал его ладонью к столу.
— Вот для начала. Дальше видно будет.
Василий взял список, прочел его, пошевелил усами, кивнул и уронил:
— Разберемся.
— Напишите, пожалуйста, номер телефона для связи, — попросил я директора. — И подумайте, как все это провести, проконсультируйтесь с бухгалтером, она наверняка знает.
— Было приятно познакомиться, — он пожал руку Василию, посомневавшись — мне.
— Надеюсь, будет так же приятно работать, — сказал я.
На том и разошлись. Директор вышел провожать нас до машины, увиденной «Волгой» остался удовлетворен — у него все читалось на лице. Вот же проклятая привычка судить по одежке! Всегда есть ненулевая вероятность, что машина досталась ему в наследство, а не заработана честным трудом.
Когда наконец мы отъехали, отчим сказал как ни в чем не бывало:
— Приятный в общении человек. Осталось найти все по списку.
Я взял его и прочитал: «Мука — 54 мешка, сахар — 54 мешка. Песок — 60 тонн. Арматура…»
— Начнем с песка, — сказал я. — Где у нас карьер? Вроде в Юрьевке был.
Действовать надо было быстро, пока у отчима не угас запал.
— Да, прямо в деревне. Где-то пятьдесят километров отсюда, — ответил отчим. — А шо мы им предложим? Вдруг им не нужны бетонные изделия?
— Мы им предложим кое-что другое. Спасибо Виктору Ивановичу за подсказку.
Но главное другое. Главное, что достать это будет просто, потому что у меня там не просто знакомые — родственники.
Отчим так рвался к цели, что через сорок минут мы уже подъезжали к административному корпусу рудоуправления в Юрьевке. Двухэтажное здание выглядело так же печально, как админкорпус завода ЖБИ, с разницей, что не было выбитых стекол.
Те же прокуренные коридоры, облезлая краска на стенах, дерматиновые двери. Однако здесь кипела жизнь. На первом этаже нам встретилась круглая тетенька с папкой, похожая на миссис Клювдию из «Утиных историй», а на втором — пожилой лысеющий мужчина в свитере «BOSS».