Командующий понял намек Дынера и усмехнулся.
- За три последних месяца, с января, наши танки прошли с боями свыше двух тысяч километров и перекрыли гарантированные нормы жизни машин в полтора-два раза, - припомнил я. - Так что армейские ремонтники, по существу, подарили армии целый танковый корпус.
- А сколько стоит один танк? - заинтересованно спросил Дынера Катуков.
- Раньше стоил четыреста пятьдесят тысяч, а сколько сейчас - точно сказать не могу. Товарищи как-то подсчитывали итоги нашей работы. Худо-бедно, а четверть миллиарда рублей мы сэкономили государству только за последние месяцы.
Катуков даже охнул, услышав такую невероятную цифру. А Дынер стал развивать свою любимую идею о всеобщей ответственности за жизнь танка.
- Как-то мы с членом Военного совета подсчитали среднюю продолжительность танка в разные периоды войны. В сорок первом-сорок втором годах танки жили всего двадцать процентов положенного срока, в сорок третьем году - семьдесят пять процентов, в сорок четвертом году - сто пятьдесят процентов, а в сорок пятом до двухсот процентов добираем. Побудут машины на "курортном лечении", еще сроку жизни им прибавим! Где же причина такого резкого скачка? Неужели только в качестве ремонтных работ? По-моему, не только в этом дело.
- А в чем? В механиках-водителях? - спрашивает Катуков.
- Да, отдельные командиры так считают, мне приходилось слышать. По-моему, они просто сваливают с себя ответственность на своих механиков-водителей. А практически жизнь танка зависит и от подготовленности каждого члена экипажа; зависит и от десантников, которые берегут машину от фаустпатронов, но главное - жизнь танка зависит от грамотности командиров. Помните горький опыт в бригаде Стысина, когда два фашистских "тигра" уничтожили восемь танков из засады?
- Павел Григорьевич, ты все же не ответил на вопрос: чья основная заслуга в продлении жизни танков?
- Всего армейского коллектива. Но уж если говорить о ком-нибудь в первую очередь, то эта заслуга партийных и комсомольских организаций. Они не от случая к случаю, не только на технических конференциях, но ежедневно, ежечасно занимаются вопросами жизни машин. Так воспитали танкистов, что те даже в самых тяжелых условиях танк на поле боя не бросят!
Последние слова всегда уравновешенный Дынер поризнес с пафосом.
- Павел Григорьевич, ты когда о танках говоришь, - политработником становишься,- пошутил Катуков.
В это время мы подъехали к железнодорожной ветке, где стоял эшелон, составленный из больших товарных вагонов.
- Фронтовой подвижной ремонтно-танковый завод, - указал на него Дынер.
- Откуда он взялся, этот завод? Просто эшелон как эшелон,- притворился непонимающим Катуков, только глаза уже поблескивали. Но Дынера "взять на пушку" не просто. Подозрительно посмотрев на командующего, он доложил:
- Капитальный ремонт ему передал, а средний ремонт сами будем делать. К тринадцатому апреля будут готовы все танки.
До нашего армейского ремонтно-восстановительного батальона решили пройти пешком по лесной тропе. Навстречу нам уже спешил комбат, инженер-подполковник Шабохин. На ходу его рука взлетела к козырьку: "Товарищ командующий!.."
- Знаю, что я командующий, знаю, что вы командир, что вы армейский, что вы орденоносный, что вы и т.д., и т.п. Ну, здорово! Работайте, не отвлекайтесь, мы сами хотим все посмотреть. Что у вас вот там?
- Цех по ремонту пальцев, товарищ командующий. Генерал Дынер дал заказ на тридцать тысяч штук...
Надо пояснить, что гусеницы танков состоят из отдельных траков металлических пластин с несколькими парами проушин по бокам. Сквозь эти проушины пропускаются с обеих сторон траков длинные болты-"пальцы", скрепляющие все траки в гусеницу. Большинство повреждений в ходовой части машин возникало как раз в месте соприкосновения и трения проушин этих траков с пальцами.
Изношенные пальцы как раз и ремонтировали в первом из цехов. Осмотрели его. У станков склонились крепкие, здоровые бойцы в комбинезонах, окутанные клубами дыма и пара. Это - наши герои-ремонтники, армейские "бригады отличного качества".
- Это же не батальон, это настоящий завод! - восхищался Катуков.
- Ошибаешься, Михаил Ефимович. Разница большая. Смотри, какие у нас богатыри работают, а на настоящих заводах в тылу таких сейчас не встретишь, там в большинстве подростки да женщины.
Катуков заинтересовался оборудованием цеха:
- Шабохин, а печи для закалки есть?
- Не имеем. Но надо будет - будем иметь, - отчеканил инженер.
Глядя на него, понимал: луну с неба достанет, если для работы понадобится.
- Стальные прутья очень подходят для пальцев, сталь не сухая, немного тянется.- И Шабохин даже пальцами потер друг о друга, будто с удовольствием растирая металл.
Показав в улыбке белые зубы, могучий сержант, у станка которого мы стояли, сквозь шум прокричал:
- Не только до Берлина - до Рейна танкисты дойдут, только скомандуйте! Гвардейская гарантия!
- Далековато смотришь, братец...
- Работаем без ОТК, как при коммунизме! Значит, наше слово верное! - стоял на своем ремонтник.
Кругом кипела работа. Сварщики приваривали втулки на проушины, подсобники волокли и складывали в штабеля груды готовых траков.
- Дай-ка я им слово скажу,- говорит Катуков. Слово было коротким:
- Мы приехали с членом Военного совета своими глазами убедиться, сможет ли армия получить в сжатые сроки боевые машины для удара на Берлин. Своим трудом вы освобождаете массу транспорта, идущего с фронта и на фронт, и даете возможность труженикам тыловых заводов вместо запасных частей давать армии партии новых танков. А главное - вы экономите дорогое время для подготовки удара на Берлин. Сроки нам поставлены жесткие, отправлять заказы в тыл некогда. Можно положиться на вас, что к началу наступления-части армии смогут выступить и танки пройдут путь до Берлина?
Со всех сторон покатилось: "Можно! Будьте спокойны!" Другие перекрывают: "Досрочно сделаем!" Настроение коллектива было таким ясным, что Катуков сразу после митинга сказал Дынеру:
- Спасибо, Павел Григорьевич, за спаянный коллектив. Дружный народ, отлично подготовленный. Сейчас подписываем с генералом Попелем доклад Военному совету фронта, что танки до Берлина дойдут. Видишь, какую ответственность на себя берем? А все - потому, что верим и тебе, и твоим людям.
Дынер вздохнул:
- Спасибо за доверие, товарищ командующий, за поддержку. А то нашлись скептики из инженеров, все ноют и ноют: зачем брать на себя такие обязательства, такую ответственность? Лучше, как обычно, у фронта просить. А то полетит трак - голову снимут, обвинят! Смотришь, до Берлина и сам не дотянешь!
- И ты что, растерялся?
- Нет. Я в своих людей верю, как партия учит.
На стенде повесили карту с нанесенной на нее обстановкой предстоящей операции. Ее внимательно изучают командиры наших соединений и начальники политотделов. Три красных пучка стрел перечеркнули центр широкого листа. На севере стрелы рассекли фронт и разбежались в глубине по германской земле: фронту маршала Рокоссовского Ставка приказала уничтожить все, что будет сопротивляться, между морем и Берлином. Фронт маршала Конева будет отсекать Берлин с юга: здесь пучок стрел перекрыл пространство до самой Эльбы. А главный удар предполагался в центре, где действует наш фронт: Кюстринский плацдарм, где расположено основание пяти мощных стрел, целиком закрашен в красный цвет. Стрелы пересекли здесь короткое расстояние до фашистского логова, изогнули вокруг него свои наконечники и будто впились в черное разветвленное пятно города. В промежутке между линиями ударов 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов осталось небольшое пространство, замкнутое с четырех сторон красными линиями: это приготовлен котел для 3-й полевой и 4-й танковой армий противника.
Стоя у карты, Катуков продолжал докладывать:
- Глубина небольшая, о рейдах придется забыть. Рейды стали историей Первой танковой! Теперь придется воевать по-новому. Времени на подготовку отведено мало: события торопят. Не будет больше нам таких благ, как раньше - по сорока, по шестидесяти дней готовиться к операции. Десять дней на все - и только! Ввод будет нам обеспечивать гвардейская армия Чуйкова.