Он помолчал.
- Я у вас гость. Я не инспектирую, только интересуюсь состоянием дел. Поэтому все останется, как есть. Но хочу предупредить: если не придет конец вашему благодушию, беды вам не миновать. - Он поднял отложенные ленты и тряхнул ими. - С этим разберетесь без нас, мы вам не няньки. Но прошу разобраться и сделать выводы.
* * *
Обед повара приготовили праздничный.
С бокалом в руке маршал произнес целую речь. Гарнизон ему понравился, мастерство летчиков заслуживает похвалы. К сожалению, отстает технико-эксплуатационная часть, однако есть надежды, что подтянутся и техники.
Маршал добросовестно отведал от каждой перемены подаваемых блюд и похвалил кулинаров.
- Эк у вас кормят, Игорь Николаевич! - обратился он к Сердюкову. - Из чего это вы к норме добавляете?
- Кроме рыбы, ничего не добавляем, товарищ маршал авиации. Правда, зелени больше обычного. Даровая, сама под ногами растет. А в остальном - обычная летная норма.
После обеда летчики высыпали из столовой. Приказано было не расходиться. Рассевшись за столами, летчики продолжали шутить, громко смеялись. Только два человека ощущали если не тревогу, то большое напряжение. Это были Баталин и Попов.
Юрий договорился встретиться с Наташей, а она не могла ждать до бесконечности, Баталин лихорадочно высчитывал, что, если с проводами получится задержка, он может не успеть к проходной завода.
Маршал и сопровождающие прошли в штаб, экипаж транспортного самолета сел в микроавтобус и помчался к дальней стоянке. Через полчаса запустили двигатели.
Маршал обошел строй. С Поповым он простился за руку. Нашел глазами Баталина, чуть улыбнулся, ободряюще кивнул. Пригласив сопровождающих к машине, маршал пошел последним. У трапа он вскинул руки, в ответ прогремело «ура!».
Захлопнулся бортовой люк, и загрохотали все четыре двигателя. Огромная машина подрулила к месту старта.
Тяжело взмыв над долиной, самолет медленно набрал высоту, свалился в крен и пропал, блеснув на солнце, за северным хребтом.
Прозвучала команда разойтись.
Попов положил руку на плечо Баталина.
- В город сейчас?
- Да.
- Желаю счастья.
- И я вам счастья желаю, Юрий Александрович!
- Спасибо! Буду стараться.
* * *
Крушилин молча протянул Сердюкову листок телефонограммы.
- Ну, ну, - произнес командир полка и стал читать. Иногда он произносил вслух: - «Изменения структуры металла»… Оч-чень хорошо! «Лопатка, снятая с турбины, вытянута»… Просто превосходно!
Бросив телефонограмму на стол, он долго смотрел на Крушилина.
- Так. Прапорщику Шевченко мы объявим благодарность. Но вам, товарищ подполковник, и капитану Сливкину что мы должны объявить?
Он нервно закурил и, зажав сигарету в зубах, поставил локти на стол. Вдвоем с капитаном Омелиным они рассматривали в лупу ленты с записями оборотов двигателя «одиннадцатой». У Омелина стали подкашиваться ноги. Чудовищно! Если бы не мастерство Баталина, он мог бы попасть под трибунал. Эти простенькие на вид листочки превратились бы в обвинительные документы.
- Капитан Омелин, - произнес Сердюков, - поделитесь наблюдениями.
Омелин стоял бледный.
- Я вас очень прошу, капитан! - с тяжестью в голосе произнес Сердюков.
- На всех лентах просматривается отклонение линии записи оборотов, - тихо сказал Омелин.
- Куда отклонение? На сколько?
- В сторону завышения от максимального значения. На пять-шесть процентов.
В помещении наступило долгое молчание. Все было ясно: двигатель работал ненормально. В последнем вылете «одиннадцатки» от заброса температуры за предельную величину лопатки турбины перегрелись, вытянулись и коснулись корпуса - двигатель заклинило. По чистой случайности его заклинило в тот момент, когда Баталин двинул ручку управления на «малый газ». Вот откуда появился резкий излом на графике в точке «а»!
Сердюков еще раз просмотрел ленты. Все отклонения возникали к концу полета, когда двигатель «уставал». Но к этому времени летчик уже готовился к посадке, сбрасывал обороты, и заброс, не успев проявить себя, прекращался. Выходило, что несколько раз пилот подвергался смертельной опасности.
- Искать причину предпосылки мы начали не с того конца, - сказал Сердюков. - Вот формуляр двигателя. Вот журнал по эксплуатации. Двигатель был переконсервирован спустя четыре дня после гарантийного срока консервации. Налицо явное нарушение правил: двигатель необходимо было направить в капитальный ремонт. Но инженер первой эскадрильи даже забыл о самом факте переконсервации! Хорошо, догадался заглянуть в формуляр прапорщик Шевченко… В результате головотяпства лейтенант Баталин находился на грани между жизнью и смертью. Ведь если бы турбину заклинило над горами, неизвестно, успел бы он катапультироваться!
Представив катапультирование и приземление в здешних горах, каждый из летчиков ощутил холодок на спине.
- Между прочим, Баталин тоже не беленький, - прервал молчание Кострицын. - Записи объективны: он ходил с завышением скорости.
- Сергей Петрович, - заметил командир полка. - Если бы он не ходил с завышением скорости, мы с вами сейчас не сидели бы здесь.
- Не хотите же вы сказать, - удивился Кострицын, - что он и дальше будет летать как захочет?
- Дальше он будет летать, как велит программа. Но летать он будет не с больным, а со здоровым двигателем. Маршал Тулаев говорил правду: это незаурядный летчик, летчик «от бога». А мы поторопились повесить на него предпосылку. Признаюсь, во многом тут и моя вина.
- Кстати, - обратился командир полка к Попову, - предпосылку вы занесли в его летную книжку?
- Нет, - ответил Попов. - Я с самого начала не верил, что он остановил двигатель.
Оставшись один, Сердюков открыл журнал и стал его перелистывать. «Летчик Баталин непреднамеренно остановил двигатель». Сколько он воевал с Кострицыным за это слово «непреднамеренно»! Сердюков стал писать: «Лейтенант Баталин двигатель не останавливал. Остановка произошла в результате вытяжки лопаток от заброса температуры. Подтверждено анализом записей КЗА и лабораторными исследованиями. Обнаружено изменение структуры металла лопаток турбины. В аварийной ситуации лейтенант Баталин действовал уверенно, грамотно.
Командир Н-ского ИАП полковник Сердюков».
* * *
Подполковник Кострицын закуривал, но спички попадались плохие: шипели, не хотели загораться. Наконец одна зажглась, Кострицын выпустил дым и, глядя поверх головы Попова, спросил:
- Скажи, давно у тебя с Натальей?
- Что именно?
- Ну, скажем, давно у магазина встречаетесь?
- Больше года.
Кострицын затянулся несколько раз подряд.
- Что теперь делать будем? Ведь вместе нам не служить.
- Считаю, надо и Наташу спросить. Насчет будущего мы с ней не говорили.
- Дела-а! - произнес подполковник. - Устал я что-то. Надо бы в отпуск, а нельзя: со дня на день придется принимать полк.
- Понимаю.
- Слушай, давай без дураков. Ты знаешь, где сейчас Наталья? Я тоже знаю. Приходите-ка домой вместе. К черту все слухи, сплетни! Нет так нет, а да так да!
- Хорошо, Сергей Петрович.
- А за Баталина извини.
- Да, да, - смущенно ответил Юрий. - Конечно…
This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
09.03.2015