Они едва успели в районный ЗАГС. Как вошли, Рита взяла Анатолия за руку, потянулась целоваться, она стремилась показать всем, что этот мужчина принадлежит ей. Анисимов не сопротивлялся, но подыгрывал с неохотой. Он не любил такое проявление чувств на людях, к тому же поцелуи его возбуждали, он захотел Риту еще дома, желание приходилось подавлять. Всё это не просто раздражало — бесило. Мечталось о коньяке и сексе. Затея с ЗАГСом казалась глупостью. Зачем он согласился на этот шаг, было не понятно. Да какой согласился? Сам предложил, теперь расхлёбывает, а отступать поздно.
Под одной из дверей выстроилась очередь, преимущественно из женщин, некоторые были с детьми. Анисимов спросил, где тут заявления подают. В ответ услышал: «Смотря на что», что очередь на развод, а на регистрацию очереди нет. И кабинет показали, со словами: «Все там были».
Подойдя к нужному кабинету, постучали, вошли, поздоровались. Анатолий протянул дородной женщине с мрачным выражением лица паспорта, свой и Ритин, и попросил дать бланки заявлений. И тут понеслось. Увидев в паспорте Анатолия штамп о разводе, женщина начала обвинять Риту в том, что та разрушила семью, просуществовавшую целых восемь лет. Она говорила долго и о ячейке общества, и о том, что если бы венчались в церкви, то не разводились бы совсем, что в прежние времена браки были крепче. Рита скисла, а Анатолий едва сдержался, чтобы не нахамить этой корове. Сама-то точно старая дева со стажем. Он сгреб паспорта со стола, узнал, в каком кабинете сидит заведующая, и отправился к ней.
Как только вошёл, дал волю эмоциям. Нет, он не орал и не повышал голос, говорил четко и внятно, как анамнез читал. Рассказал о своей пациентке Маргарите, о предстоящей повторной операции, о диких головных болях, о непредсказуемом исходе её болезни. Да, он хочет связать с ней жизнь, может быть, дав ей шанс на эту самую жизнь и надежду на счастье. Потому что любит!
Заведующая не перебивала. Только когда он выговорился, она встала и пошла с ним в тот кабинет.
Рита плакала, объясняла, что не разрушала семью, что познакомилась с Анатолием, когда он уже был разведён. Просила взять заявление, говорила, что любит его и не мыслит своего существования без него, что она не собака, которую в дом берут просто так, что она женщина, человек и хочет чувствовать себя женой.
— Это правда, что вам предстоит операция? — спросила заведующая.
— Я не вру, не вру! — Рита закрыла лицо ладонями.
Анатолий закипел, не помня себя, сорвал с неё парик.
— Смотрите!
Отросшие волосы не скрывали дефект черепа. Сотрудницы ЗАГСа испуганно переглянулись, и заведующая развела руками. Рита рыдала — маленькая, жалкая, беззащитная.
— Чего вы хотите? — устало спросил Анатолий у заведующей, он вдруг остыл, исполнился жалости к своей несуразной любовнице. Похоть и ярость улеглись, осталось одно желание — поскорей увести Риту отсюда, но надо было пройти этот путь до конца. — Денег вам надо? Сколько?
— Оплатите госпошлину, и, если вы готовы, мы выдадим вам документ, как только получим квитанцию, — сказала заведующая. — Маргарита, вы будете менять фамилию?
— Да, я хочу. Конечно, — Рита всхлипывала, но отвечала.
Ей принесли воды, помогли привести себя в порядок перед церемонией.
Домой добирались на такси.
По дороге молчали. Толик заговорил только когда вошли в квартиру.
— Ну вот, теперь ты моя жена. Довольна? Завтра с утра пойдём по поводу прописки и обмена паспорта.
— С утра? — женщина недоумевала. — Толя, с утра ты работаешь. Или у тебя отгулы?
— Киса, ты так хотела замуж, что не спросила, почему я не на работе сегодня.
— Почему ты не на работе сегодня? Я спрашиваю.
— У меня больше нет работы. Я уволился.
— Погоди. Как? Ты серьёзно? Что значит — нет работы? И что ты будешь делать? Вагоны разгружать? Приносить копейки, на которые хлеб с молоком купить невозможно? Как ты собираешься жить дальше? А операция? Кто мне сделает операцию? Толик, ты обо мне подумал? Иди проси прощения у руководства и возвращайся на работу. Ради меня! Ради любви ко мне, Толик, ты должен, ты обещал, ты…
Она снова разрыдалась, бросилась на кровать и отвернулась к стенке.
— Ты не умеешь любить, Толик! — причитала она на все попытки её успокоить. — Ты знаешь, что такое жить впроголодь? Ты знаешь, как болит без еды желудок? Толик, я не хочу! — Рита приподнялась, со страхом посмотрела на него, пораженная вспышкой памяти.
Он снова сидел рядом, смотрел на неё плачущую и корил себя за всё. Зря подал заявление на увольнение.