Настолько не вязалась она теперешняя с той женщиной, что поступила к ним в отделение. Правда, Анисимов решил для себя, что виноват во всём мужчина, с которым она жила. Так что всё произошедшее — к лучшему.
Пока добирались до метро, настроение у обоих изменилось. Ссоры как не бывало. Рита рассказывала о вчерашнем походе по магазинам, что где присмотрела и как оно хорошо бы на ней смотрелось, потом сообщила, что прибавила за неделю в весе почти килограмм, но врач женской консультации не ругалась, считает, что ей это только на пользу.
Толик же просто любовался ею и ловил завистливые взгляды проходящих мимо мужчин.
В метро было многолюдно, все куда-то спешили, но ему удалось найти для своей женщины местечко, чтобы она сидела и никто ненароком не мог её толкнуть. Для него теперь всё сводилось к её здоровью и безопасности. Она носила его ребёнка. Ещё несколько месяцев, и их станет трое. Мечты сбывались. Правда, Рита утверждала, что втроём жить в такой квартирке совершенно невозможно. Просила Анатолия поговорить с мамой. Зачем той целых три комнаты практически в центре Москвы?
Но Анатолий не мог. Просто не мог заставить мать продать квартиру. Место, где он родился и вырос, да и потом она ему вовсе не принадлежала. Это родительская квартира: с огромной библиотекой, с монографиями отца и матери, с портретами и фото в рамках на стенах. А старинный комод и мебель в гостиной? Мама не расстанется со всем этим. Это её жизнь. У него давно своя…
Они уже вышли из вагона и продвигались в сторону выхода к Московскому вокзалу, когда услышали игру на скрипке. Последнее время такое филармоническое исполнение классики в переходах и метро стало нормой, и Анатолий не обратил бы на скрипача с открытым для сбора монет футляром никакого внимания, если б Рита вдруг не произнесла:
— Молодой человек, у вас неплохая техника, но над звукоизвлечением вам необходимо поработать. Попробуйте освободить правое плечо, оно у вас немного зажато.
— Спасибо, я учту. Вы сами играете?
— Я? Дайте инструмент, я покажу.
Рита очень уверенно взяла в руки скрипку и заиграла. Анатолий поймал себя на том, что слушает с раскрытым ртом, а парнишка счастливо улыбался.
— «Мелодию» Чайковского я тоже играю, — произнёс уличный музыкант. — Но у вас более проникновенно, и я понял про плечо. — Паренёк восторженно смотрел на женщину. — Вы в училище учились? В каком году? Вы ж молодая ещё. А у какого педагога? Может быть, я знаю?
Женщина молча отдала ему скрипку, говорить она не могла, слёзы душили. Анатолий обнял её за плечи, достал из кармана чистый платок.
— Держи, пойдём, родная. Всё хорошо, просто замечательно. Пойдём, в час тридцать прибывает поезд, у нас совсем мало времени, а потом мы вернёмся сюда. Молодой человек ещё не уходит. Киса, это такой прогресс. Теперь мы всё узнаем, и ты будешь собой. Ты великолепно играла. Ты у меня такая талантливая умница. Я не специалист, но это просто потрясающе.
А потом он достал из внутреннего кармана пальто блокнот и записал на всякий случай координаты и домашний телефон уличного музыканта.
Рита всю дорогу молчала, всхлипывала и утирала слёзы. Она наблюдала, как Анатолий забрал немаленькую коробку у проводника, как расплатился с ним. Ей было всё равно. Она не захотела вернуться к скрипачу, потянув мужа к другому входу на станцию метро. Она отвернулась в поезде к тёмному окну и пыталась отыскать нечто утерянное и забытое в своей душе.
Оказавшись в квартире, плюхнулась на кровать и дала волю слезам.
Это была истерика. Анатолий не мог остановить её. Заставлял пить валериану, сладкий чай, пустырник, но ничего не помогало, и лишь упоминание о скорой помощи и больнице привело Риту в чувство.
Слёзы прекратились. Она поела — просто потому, что есть надо, а потом снова легла.
— Киса, так нельзя. Пойми, всё хорошо. Теперь мы узнаем кто ты.
— Зачем? Толя, я была тёмная и счастливая. Я любила тебя, пусть и не знала, кто я. Думала, что моё предназначение — быть частью твоей жизни. Ухаживать за тобой, помогать, выслушивать. Понимаешь, у меня было будущее. Толя, я личность, не дворняжка подзаборная какая-нибудь. Я могла играть, собирать слушателей, выступать в залах, я талантлива... И где мой успех? Где мой инструмент? Разве дело в имени? Как ты не понимаешь — я никто без скрипки. И моё прошлое тут не при чём.
— Тебе нужна скрипка? Давай сходим в магазин, ну где их продают, и купим, хотя бы поймём, сколько необходимо денег, накопим… Я не знаю, как это делается, Киса.