— Лидия Александровна, ещё у меня вопрос к вам есть. Сколько скрипка приличная стоить может?
— Смотря для чего она вам, молодой человек.
— Рита, то есть Ольга, хочет инструмент. Говорит, что нужен «немец» или «итальянец». А я так далёк от этого. — Он улыбнулся. — Понимаю, что недёшево, но в каких пределах? Я заработаю, конечно. Кредит возьму и куплю.
— Для начала вы должны понимать: в больших музыкальных магазинах продаются скрипки самого низкого качества, что бы вам не рассказывали продавцы. Достойная скрипка продается без смычка Смычки делают другие мастера или на особых фабриках. Главное в «старой» скрипке — это её состояние. Бойтесь трещин. Современные тоже купить непросто. Многие мухлюют: покупают заготовки, доделывают и продают в разы дороже. Но если вы положите рядом две скрипки такого мастера, то увидите, что они абсолютно идентичны. Длина шейки, мензуры, корпуса — всё один в один. Старый инструмент лучше покупать со специалистом. Договоритесь под залог полной стоимости поиграть на ней пару дней, и всё будет ясно. Подходит она или нет. Повторюсь, отсутствие серьёзных дефектов — это основной критерий. На верхней деке могут быть небольшие, аккуратно заклеенные трещины, они особо на звук не влияют, в отличие от повреждений нижней деки. Царапины или потёртости лака неизбежны при эксплуатации и на качестве не сказываются. Если на скрипке написана известная фамилия, будьте уверены, что этот мастер её не делал. Она «сделана по модели Страдивари (Гварнери, Штайнер и так далее)». Вы меня понимаете? — Лидия Александровна заметила растерянность Анатолия, но продолжала: — Глупо покупать скрипку дорого только потому, что она «старинная». Немецких мануфактурных скрипок конца девятнадцатого – средины двадцатого века очень много. Разница в звуке, качестве работы, выборе дерева, лака — велика. Разброс цен тоже. От тысячи до двух тысяч долларов достаточно широкий выбор инструментов. Скрипки современных известных мастеров могут стоить и тридцать тысяч, а старинные мастеровые инструменты и пятьсот и сто тысяч долларов, разумеется. В Петербурге найти что-то выдающееся можно.
— Пять-десять тысяч долларов? — Анатолий ужаснулся. Из всего сказанного он понял только это, остальное как будто на иностранном языке Лидия Александровна проговорила. Шейка, дека… — И как я смогу отличить одну скрипку от другой? Рита не помощница в этом деле. И вообще, мне очень хочется сделать ей подарок, такой, чтобы на всю жизнь. Не могли бы вы мне помочь? Побудете тем самым специалистом консультантом? Уж кто-кто, а вы в скрипках разбираетесь.
— Попробую помочь, Анатолий Сергеевич. Давайте обменяемся телефонами, и как только я что-то узнаю — сразу позвоню.
По времени Анатолий успевал съездить на Васильевский в квартиру Ольги. Вдруг он там Александра этого застанет?
Но судьба ему не улыбнулась. Квартиру он, конечно, нашёл, только жили в ней совершенно посторонние для Ольги люди, въехали всего лишь год назад, да и купили её вовсе не у Александра. Соседи двери не открыли, и Анисимов ушёл ни с чем.
Глава 29. Просто работа
...Жанна...
Из операционной Анатолий с Курдюмовым вышли только после обеда. Даже разговаривать друг с другом не было сил. Устали невероятно. В ординаторской молча сели на диван, облокотились на спинку и вытянули ноги. Со стороны казалось, что спали.
Молодой ординатор Петя появился несколько позже. На операции он присутствовал, смотрел. Пока ему даже крючки держать не доверяли, только теорию отвечать заставляли и учить так, чтоб от зубов отскакивало.
— Что там было-то? — спросил сидевший за своим столом Михайличенко. — И начали во сколько? Я думал, что сегодня в отделении один работаю. Ни отчёта дежурного врача, ни сводки по отделению и приёмному покою. Пришёл как в пустыню.
— Что вы, там такая операция! Это ж фантастика!
— Вот чего-чего, а фантастики у нас хватает: что ни день, то фантастика. А пациенты наши такие изобретатели, только диву даёшься, сколько дураков по земле ходит. Давай про операцию расскажи да чай организуй сладкий для ведущих специалистов в коматозном состоянии.
Он засмеялся в голос, довольный своей шуткой, совершенно не заботясь о том, что может разбудить коллег.
— Так дежурили мы с Олегом Александровичем, когда уже под утро привезли эту, с подозрением на инсульт. Парализовало её. Правосторонняя гемиплегия, короче. И лицевой нерв того — разобрать, что говорит, трудно. И всё б ничего, а у неё беременность двадцать четыре-двадцать пять недель. Ей все риски Олег Александрович объяснил, а она только про ребёнка думает, «Сохраняйте беременность, даже если я умру» говорит. Ну вот пока ей снимок делали да анализы, я Анатолию Сергеевичу дозвонился, и он приехал. Пять с половиной часов шла операция. Так там ещё гинеколог присутствовал, за ребёнком следил, чтобы тот наркоз пережил.