– Нет, – тихо ответил он. – Расследование продолжается. Но пусть Ваше высочество это не беспокоит.
– Не беспокоит?! – возмутилась она, с усилием отрывая взгляд от его черных омутов. – Возможно, в ваши планы входит моя смерть, но в мои – точно нет.
– Если бы вас хотел убить я, вы были бы мертвы. Но сейчас ваша смерть для меня не желательна, а, значит, вы будете жить. Расскажи вы мне, когда прибежали в мою берлогу, что на вас было покушение, то второго бы не произошло.
Леолия вздрогнула. Откуда он…
– След гарроты на шее, – милостиво пояснил Эйдэрд.
– Вы… вы расстёгивали мой воротник?! – прошипела она, резко останавливаясь.
Пары, идущие за ними, тоже затормозили. Раздался чей-то «ой». Видимо, оттоптали ногу.
– Не только воротник, – холодные глаза герцога отразили её смущённое лицо. – Грудь нужно было освободить от одежды, иначе вам было бы сложно дышать.
– О, богиня! – простонала Леолия и, не видя иной возможности спрятать пылающее лицо, уткнулась им в бархатный чёрный камзол. – Но есть же служанки, фрейлины… зачем…
– Любая из них претендует на звание отравительницы, – прошептал он ей на ухо, обжигая теплым дыханием. – В целом, я не против, что вы прижимаетесь ко мне, но не кажется ли вам, что супружеские ласки стоит отложить до завтра?
Она не ответила. Леолия вдруг превратилась в маленькую девочку. «Если я никого не вижу, значит, никто не видит меня» – трусливо выстукивало её сердце.
Герцог попытался мягко отстранить её, но она вцепилась в бархат его камзола. На глазах вскипали слёзы стыда, и меньше всего на свете Леолии хотелось, чтобы их кто-либо увидел. Ткань под её щеками стремительно намокала.
Он перестал её отстранять и, напротив, прижал к себе и стал покачивать в такт музыке. Танцующие пары расходились перед ними и смыкались за ними.
– Вы были в рубашке, – мягко шепнул, видимо, решив подбодрить. – Ни я, ни кто-либо иной с вас сорочку не снимал. Не бойтесь, всё самое важное вы до свадьбы соблюдёте.
– Вы не коснётесь меня и после свадьбы, – прошипела она.
Бархат заглушил голос, но герцог услышал. Хмыкнул.
– Я бы и рад не касаться вас, – ответил «любезно», – однако не консумированный союз браком не считается. Вам придётся потерпеть меня одну ночь.
Принцесса вздрогнула. Волна отвращения пробежала по телу. И чего-то ещё… Чего-то очень жаркого.
– Нет!
Он мог бы сказать что-то вроде «Это решает муж», или «Посмотрим», или просто промолчать по-эйдэровски, но вместо этого вновь наклонился к её уху и зашептал:
– Вас же тянет ко мне, Лео. Вы даже сейчас не в силах выпустить мой камзол. Невзирая на взгляды сотни придворных и полную неприличность происходящего.
– Это потому что я покраснела, – пробурчала она сердито и отчаянно. – Если бы меня воспитывали при дворе, я бы научилась не делать этого. А вы меня как нарочно смущаете всё больше и больше!
Герцог остановился, перестав покачивать её, и с усилием всё-таки оторвал её лицо, поднял за подбородок, посмотрел в карие глаза. Неожиданно оказалось, что в его взгляде нет ни презрения, ни насмешки. Одна только серьёзность.
– Принцесса, – тихо сказал он, – запомните: выше подбородок. Вот так. Никогда и ни перед кем его не опускайте. Плевать какого цвета у вас уши, или шея. Пока вы смотрите на всех сверху вниз, остальные смотрят на вас снизу-вверх.
В зал вошёл новый слуга с вином, и Эйдэрд внезапно резко обернулся к королевскому столу, отпуская Леолию. Король протянул руку к бокалу, куда вошедший тотчас добавил вина.
– Ваше величество, – громко сказал герцог Медвежьего щита. – Я не знаю этого человека. Прошу вас не пить, пока отведыватель не испытает вино на яд.
Удивлённый король вернул бокал на стол. К нему поспешил назначенный отведывателем блюд придворный.
– Вы все рехнулись с этой вашей Леолией! – зарычал Америс. – Она морочит всем голову! То вбегает посреди ночи в мою спальню, якобы за ней гонится убийца, то делает вид, что её отравили. Всё – лишь бы привлечь внимание и сочувствие. Она с детства так делала, уж я-то знаю!
Отведыватель осторожно взял кубок, всматриваясь в вино на свет, но Америс вдруг вырвал его из рук придворного.
– Не сметь игнорировать мои слова! – завопил он. – Все врут!
Эйдэрд бросился к нему, но принц успел запрокинуть кубок и проглотить не меньше пинты.
– Ну и что? Кто оказался рпа.. прав? – расхохотался он и отбросил посуду. – Чего вы все препе… перпе…
И вдруг схватился за горло, выпучивая глаза. Захрипел, силясь вздохнуть. В голубых глазах вспыхнул ужас.