Принцессе казалось, что хрустальный пол превратился в лаву и прожигает её туфельки насквозь. Одна мать Альциона в небесно-голубой мантии сохраняла полнейшую безмятежность. Её успели привезти в последний момент. Изначально обручать принцессу должна была старшая сестра обители милосердных дев. Но после того, как Леолия стала наследницей престола, её брак становился делом самой матушки.
Ропот молящихся становился всё громче, и Леолии захотелось сбежать. Она закрыла глаза, и внезапно вспомнила: «Выше подбородок. Никогда и не перед кем его не опускайте». Вскинула лицо, постаравшись смотреть на мир сверху вниз. Она – будущая королева Элэйсдэйра. А это – её подданные. И даже если Медведь сбежит в берлогу и откажется жениться на ней, это не изменит ничего. Ничего!
Она ещё раз пять мысленно повторила это «ничего», закрепляя его в сознании. Плечи её гордо расправились.
И тут вдруг народ ахнул. Леолия невольно обернулась к входным дверям.
Он всё же пришёл. Бледнее мраморной богини. Шёл, пошатываясь, но по прежнему тяжёлой походкой. Губы сжаты в линию, брови сведены.
Ей показалось, или на чёрном бархате его камзола какие-то тёмные пятна? Должно быть показалось. Разве может быть цвет темнее чёрного?
Эйдэрд молча встал рядом, не глядя на неё. Но она заметила, с какой силой стиснуты его челюсти и ощутила странный, знакомый запах. Тревожный запах.
Милосердные сестры запели величание богине. Толпа замерла, вперив в брачующихся жадные взгляды.
«Теперь нас двое ворон среди всего этого великолепия».
– Подобна лилии прекрасной она, – пели девы, потупя взоры.
Мать Альциона кивнула невысокой девчушке, должно быть, новенькой, и та, с усилием не отрывая взгляда от пола, подошла, путаясь в голубой хламиде, и вручила новобрачным высокие восковые свечи, пахнувшие сладким мёдом. Едва брачующиеся взяли их в левые руки – там, где сердце – свечи вспыхнули небесно-голубоватым светом. Казалось, от них распространяется по всему храму магия.
– И сердце своё отдал ей и сказал: сохрани его…
Многоголосье заполняло храм. Леолия покосилась на жениха и заметила капельки пота, стекающие по напряжённым щекам, по которым ходили желваки. Эйдэрд смотрел на статую, не оборачиваясь.
– О, небесная дева! О, солнечная радость неба!
«Кровь», – внезапно поняла Леолия.
Она вновь обернулась к жениху, и свеча задрожала в её руке. Тёмные пятна на бархате камзола сейчас казались местами, сожжёнными утюгом. Они блестели и… пахли кровью.
«Он ранен», – испуганно поняла принцесса.
Значит, она ошиблась? И убийца брата – не Эйдэрд? Или…
– Благослови их, как благословляешь зёрна, брошенные в пашню…
Это уже подключился красивый низкий голос матери Альционы. Сестры затянули «А-а-а» тихим фоном. Альциона не пела, а произносила древние молитвы нараспев.
«Он сейчас упадёт от слабости…»
Но Эйдэрд стоял. Не опуская головы. Неподвижный, как Медвежья гора. И такой же мрачный. Как будто не на свадьбе, а на похоронах.
Читая молитвы, Альциона направилась к ним. Обвязала их руки серебряной верёвкой.
– Вы связаны и соединены, – провозгласила торжественно, – навеки и на всю жизнь. И нет силы, что могла бы развязать этот узел. И нет лезвия, способного разрубить эту верёвку.
А затем внимательно глянула в чёрные глаза герцога и сказала:
– Береги её, Медведь. Не убережешь – будешь проклинать себя всю оставшуюся жизнь.
Леолия широко распахнула глаза. Она знала различные ритуалы, в обители учили их песнопения. А потому принцесса могла поклясться, что подобного текста в свадебных молитвах нет.
«Я – его жена», – осознала Леолия, покрываясь мурашками.
Она снова взглянула на своего мужа и вздрогнула. Муж. Он теперь её муж.
Когда они выходили из церкви, придворные дамы кричали приветствия и осыпали новобрачных лепестками цветов. А народ молчал. И сумрачно смотрел на проклятую принцессу и потомка Юдарда. И лишь когда герцог помог Леолии сесть в карету, кто-то громко крикнул на всю храмовую площадь:
– Убийца!
Эйдэрд опустился рядом, закрыл дверцу и обернулся к ней.
– Что ж, принцесса, – сказал, кривя губы в усмешке, – вот вы и присоединились к проклятому юдардову роду. Поздравляю, вы отлично держались.
Он откинулся на спинку сиденья, вытащил платок и протёр мокрое лицо.
– Вы ранены. Кто вас…
– Один хороший человек. Хорошие люди всегда ранят плохих, вы не знали? Иногда даже убивают.
– Покажите рану.