— Да, Нисси, в чём дело? — прекрасно при этом зная, в чём: она наконец прочитала спецификацию последних предложенных нововведений.
— Люц, мы с тобой уже сколько раз делали жуткую фигню, которую никто не делает, но вместо того, чтобы разгребать последствия, лопатой гребли прибыль. Так что я всё понимаю. Но этого я не понимаю, — она громко стукнула ладонями о столешницу и наклонилась так низко, что через ворот рубашки приоткрылась безупречная линия груди, — зачем тебе понадобился патч, стирающий людям память и препятствующий их выходу из игры? Вот тут я ясно вижу очень дурно пахнущие результаты. Переубеди меня, если сможешь.
— Я проверял лицензионное соглашение несколько раз, ни один юрист не подкопается, — Люциус тянул время. Он знал, что этот разговор неизбежен, с самого запуска проекта знал, просто последнюю пару месяцев разрешил себе отвыкнуть от сложных разговоров.
— Да причём тут юристы! У меня в голове нет ни единой мысли, ради чего выводить из реальности игроков, которые в таком состоянии точно ничего не купят?
— Во имя веры, Нисси, — шокировав её этим заявлением, Люциус поднялся с кресла и, подражая фамильярной манере, взял за руку потянул за собой. — Пойдём.
— Люц, куда ты меня тащишь? — вяло возразила Нисседора.
— Мы уже достаточно знакомы, чтобы ты не сочла меня безумцем. Мне нужно тебе кое-кого показать.
Они спустились на первый этаж, где одну из переговорных в маркетинговых целях переделали в храм и провели отдельный вход. Терминалы перед статуей Великой Создательницы и Верховной Богини сначала позволяли купить игру и сувениры, но молодёжи, особенно школьникам и студентам, понравилось молиться здесь, например, об успешной сдаче экзаменов, так что теперь в списке товаров значились ещё и открытки для желаний и электронные свечи. Некоторые даже говорили, что это действительно работает.
Сейчас храм был закрыт на уборку, но Люциус одним жестом попросил весь персонал выйти. Встал перед алтарём, последний раз оглянулся на спутницу, на лице которой читалось скептическое недоумение, глубоко вздохнул и произнёс:
— О, Дева Войны и Алый Стяг Победы, внемли жрецу своему! Явись же к нам в истинном облике твоём!
Только слова прозвучали, из-за статуи вышла женщина в красном платье. Затея Люциуса действительно придала ей сил: сквозь аватар богини больше не просвечивали противоположные стены.
— Это какой-то фокус? — Нисседора недоверчиво заглянула за спину изваянию в поисках скрытых пружин. — Ты внёс изменения в конструкцию, чтобы меня удивить?
— Никаких фокусов, — Люциус откашлялся, — Нисседора Хаскерман, позволь представить тебе Гримхильду. Настоящую.
— Дитя человеческое, — богиня благостно улыбнулась, — ведомо мне, сколь много сделано тобой, чтоб аватар мой смог родиться. Ценю я это.
— Погоди, — даже выдержка, закалённая руководством корпорацией, дала трещину, — то есть ты хочешь меня убедить, что все вот эти боги, вся эта магия, которую ты так скрупулезно придумал, как будто сам видел в действии, существует?
— Не все, но некоторые, — поправил арт-директор. — У госпожи Гримхильды случалась небольшая неприятность...
— Коли небольшой ты кличешь предательство ужасное...
— Госпожа, не перебивайте, пожалуйста, — попросил Люциус, но всё же поправился, — ...случилась очень большая неприятность в её родном мире, где она является одной из богинь-создательниц. Некто Рэвлинн из Утгарда...
— Не смей при мне произносить прозвание ниддинга сего презренного!
— ... некий чародей захватил власть над божественным планом, что очень сильно ослабило госпожу. И я обещал ей помочь набраться сил, то есть убедить людей в неё поверить. В этом мире, где нет ни одного другого бога, то есть никто не будет возражать против создания нашего культа. Игра же оказалась лучшим способом это сделать.
Закончив, Люциус украдкой перевёл дух. Одним из тяжелейших занятий он считал объяснять людям то, что не существует в их картине мира.
Нисседора выслушала с непроницаемым лицом, он даже не мог быть уверен, что в её голове нет мысли вызывать ему медиков...
— Забавный день. Ты только что рассказал мне, что всех богов, выдуманных прошлыми поколениями нет, но всё-таки боги есть, — после гнетущего молчания проговорила она, — но, признаться честно, мне нет дела до мифологии, если она не приносит прибыль. Если ты сможешь доказать, что создание культа принесёт пользу мне или корпорации — я подпишу согласование твоего патча.
Вместо задумавшегося Люциуса ответила Гримхильда: