— Будет, — окончательно сдалась Нисседора.
Он надеялся, что это будет последнее потрясение перед финишной прямой, когда аватар богини войдёт в полную силу. И первое время всё действительно происходило так, как должно: патч, к которому намертво приклеилось рабочее название «Одни из нас», был выпущен для широкой публики, пользовались необычным предложением в основном люди, которым совершенно нечем заняться, и которых никто не будет искать. Немногочисленные негативные отзывы вернувшихся в реальность не только не испортили картины, но даже подстегнули интерес. Придуманный мир становился всё более настоящим, а его богиня — всё сильнее. Скоро её сил будет достаточно, чтобы жрец смог свободно перемещаться хотя бы между соседними реальностями... Да, магия Дагона, которую Люциус в своё время изучил досконально, позволяла ему создавать разрывы, но лишь под водой — и под воду. А он был уверен, что ещё долго не сможет приблизиться к водоёму глубже бассейна на заднем дворе.
Оставаясь наедине с собой, Люциус, пожалуй, не мог честно ответить, действительно ли его манят перспективы, что он пообещал Нисседоре, или ему пока больше хочется просто насладиться фактом реализации проекта «культ» в максимально неподходящих для этого условиях. Он просто нуждался в какой-то достижимой победе после того обидного провала...
— Ты! Не может быть!
Люциус резко сел на кровати и запястьем утёр со лба холодный пот. Расскажи кому из старых друзей, что его так взволновал кошмар с участием этого беспринципного мерзавца — его подняли бы на смех. Но опытный маг всегда найдёт способ не думать, не помнить и не вспоминать. И когда тени былых провалов приходят во сне — это дурной, очень дурной знак. В прошлый раз он вспомнил о Цзяо Яне в день Ветрнэтра, и после этого случился Рагнарёк. Роковое совпадение? Если бы это было так...
— Воды, сэр? — услужливо предложил синтезированный голос, который должен был казаться приятным. Он лишь коротко мотнул головой, отказываясь. Нужно выбросить сон из головы как можно скорее. Их сейчас должны разделять сотни миров и миллионы световых лет. Наверное, он просто слишком поздно лёг спать...
Чтобы немного успокоиться, Люциус привычно включил одну из голографическую панелей, чтобы полюбоваться на дело рук своих. Выругался, и со злости запустил подушкой в противоположную стену.
По зеленой траве вышагивали четверо обычных героев. Беспечно помахивая шлемом, позади всех шёл чернокнижник с наглой рожей, которую он только что видел во сне.
Проклятье! Случайность ли это, что человек, способный испортить всё одним своим появлением, просто притащился поиграть в его прекрасную игру? Окончательно осознание того, что размеренная жизнь закончилась, сразила Люциуса, когда в ещё одном участнике партии он узнал Рэвлинна из Утгарда. Нарушители спокойствия сбиваются в стаи. Какая прелесть, чёрт возьми!
Люциус спустил ноги с кровати и попытался машинально подцепить тапки. Удалось это только правой ступне, но он не обратил на это внимания и так наполовину босым широкими шагами преодолел расстояние от спальни до столовой. Там распахнул бар и, что вовсе никогда с ним не случалось, схватил первую попавшуюся бутылку с крепким алкоголем, нервно открутил крышку и приложился прямо к горлышку.
Вот только этих двоих ему тут не хватало!
Глава 18. Назад к себе
Память возвращалась толчками, вызывая мучительную головную боль. Если бы не отличный ром, припасённый в личном баре, ему бы сейчас было совсем худо. Делая большой глоток целебного пойла на каждый восстановленный фрагмент, Культист вспоминал человека, которым он раньше был.
У Цзяо Яна было всё. На самом деле — всё. Была красавица жена, без преувеличения, женщина, достигшая совершенства: не читала морали, не требовала невозможного, умела за себя постоять и сама найти себе развлечения, не упрекая супруга в длительных отлучках. Были кланы, занимающиеся «торговлей счастьем» в более чем сорока мирах, работающие автономно и независимо друг от друга. Ян знал, что местные главари подворовывают, нередко переходя границы разумного, а те в свою очередь, знали, что он знает, потому и не пытались найти себе другого босса, который может оказаться куда как более бережливым, лишь без вопросов выделяли бюджет на исполнение любого желания. Которых становилось всё меньше и меньше.
Ян устал, выгорел. Безграничная свобода, за которой он охотился всю свою жизнь, внезапно превратилась в тяжелый груз. Тонкости ведения бизнеса не интересовали его вообще никогда, он был верен установке «работает — ничего не трогай», а проблемы предпочитал решать силой. Схватки с врагами больше не будоражили всё его существо, чужая кровь не веселила, диковинные виды далеких планет слились в одно смазанное цветное пятно.