Спокойной ночи Латышеву я пожелал уже в одиннадцатом часу вечера. Мы с фотокорреспондентом сели в такси и тут же были остановлены нарядом ГАИ. За что — не поняли. Но не успел гаишник объясниться с таксистом, как взвыла сирена, блюстители порядка попрыгали в машину и унеслись изображать верстовые столбы. Полпред поехал спать в президентскую резиденцию.
Чуть не забыл. Во вчерашнем интервью Латышев очень много говорил о восстановлении доверия народа к власти. Это такое поручение президента. В рамках его выполнения и был назначен прием населения. Первый за сто дней полпредства. Оповещали о нем по местному телевидению. Сначала Латышев сказал: «Всех приму». Но когда оказалось, что звонков больше сотни, записали только 18 граждан и еще от 30 человек жалобы приняли в письменном виде. Тем не менее к 10 утра первый этаж администрации области был запружен народом. Сверх обещанных двух часов полпреду пришлось работать еще три, и он это сделал с демонстративным героизмом, заставив томиться в ожидании не кого-нибудь, а губернатора Петра Сумина.
Первая посетительница — мать военнослужащего, пострадавшего в армии от дедовщины. Но ее мы пропустим, потому что по сравнению со следующим этот случай еще ничего. А следующая — Валентина Михайловна, переселенка из Узбекистана. Русская. Уехала, когда в ее городке началась военная операция против экстремистов, дом продать не успела. У Валентины Михайловны 11 детей, и все приемные. Она их собирает, как некоторые старушки кошек и собак. Из них восемь несовершеннолетних и два инвалида. На свои деньги она им сделала четыре операции. «Живем все вместе в разбитом бараке. Рядом с нами пенсионер дядя Вася спит. А по нему крысы ползают. Ему тоже помочь надо. Я обратилась в поселковый совет, а Новоселов мне сказал: «Где была, туда и езжай. Набрала детей, теперь расхлебывай».
Дальше — Шлестова Галина Ивановна, ее дом оказался посреди строительной площадки, а строителям на это наплевать. Но о ней мы тоже не будем, потому что по сравнению с Амамбаевыми это еще терпимо. Амамбаевы — это две старушки, одна молодая старушка, другая старая. У них была двухкомнатная квартира, теперь нету, потому что их обманули при размене. Потом квартиру трижды перепродали. Суд тянется с 1996 года, последнее заседание было в апреле. «За нее я ведь всю жизнь работал, — плачет старая старушка Амамбаева, — я ведь заводской бабушка, советский бабушка».
— Вот Валерий Михайлович, — полпред указал на федерального инспектора, — он будет это дело контролировать.
— Так они же футболить будут.
— Это не тот случай. Владимир Владимирович лично поручил нам разбираться во всех подобных делах. Мы этого не оставим. Я поручу это заместителю генпрокурора по Уральскому округу. Мы с ним каждый день встречаемся.
— Дай бог, дай бог, — забормотали старушки, уходя, — здоровья вам, Петр Михайлович. Все бы с нами так. Как в сказке!
А что может сделать прокурор, даже федерального округа, если квартиру у старушек отобрали юридически грамотно? Ничего не может сделать.
У башкирки Юмагужиной такое сложное имя-отчество, что она предложила звать ее просто Галина Захаровна. Она вытряхнула перед полпредом гору железнодорожных билетов до Москвы и обратно. Всего — 340 билетов. В Москву она ездит судиться. Началось все с того, что в школе, где она работала, ее назначили ответственной за столовую. Она отнеслась к делу серьезно и стала воевать с поварами, которые в чай подсыпают соду, а в масло добавляют глицерин. А когда из школы ее вышибли, стала искать правду по всем фронтам. Юмагужина — православная, и это ей придает сил. Но закончился ее разговор с полпредом так: «Если и вы не поможете, я к Хаттабу пойду».
Пришли ходоки из вчерашнего ЧВАКУШа. Представители разваливающегося дома. Латышев и здесь пообещал помочь. Когда ходоки ушли, Третьяков сказал: «Петр Михайлович, там половина домов в таком состоянии». «Будем разбираться», — ответил полпред.
Я спустился вниз. Народу не убавилось. К лифту без очереди ковылял увешанный орденами ветеран. За его спиной люди переругались. Одни кричали: «Мы с утра стоим!», другие: «Как вам не стыдно!»
На этом наши сутки кончились. На следующий день, уже в Екатеринбурге, я пришел на интервью с первым замом Латышева Владиславом Тумановым — в отсутствие полпреда он выполняет роль федерального инспектора по Свердловской области. Встреча была назначена на 10 часов, я просидел до двенадцати — и так и не был принят. Что уж там говорить про обычных людей. При мне секретарша Наталья разговаривала с охраной: «Вчера тут лишние люди оказались, так что пускайте только по пропускам». Потом она разговаривала с другой секретаршей, тоже Натальей: «Сегодня опять звонят: «А можно…» Я говорю: «Нельзя!!!» Хватит мне вчерашнего дня».
А спустя еще три дня я позвонил в Челябинск и спросил, кому удалось помочь. Мне ответили: «Пока только одной женщине. За ней закрепили конкретного бизнесмена».
Интересно, хватит ли на всех бизнесменов?
ДЦТ — это Дом детского творчества. Бывший Дом пионеров. Слава и позор ППП. В тот памятный вечер, когда мы беседовали, полпред сказал, что конфликт вокруг ДЦТ исчерпан: пионерам вместо четырех избушек, которые предлагали вначале, предоставлено помещение в новом здании площадью 10 тысяч квадратных метров — это даже больше, чем у них сегодня. «Почему нельзя было сразу решить этот вопрос таким образом? — недоумевал полпред. — Мы сейчас уже задаем себе вопрос — случайны ли были эти маневры, или это чей-то замысел?»
Чей-то — это, конечно, губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя.
Я навестил Дом детского творчества, но следов умиротворения там не нашел. В комнате Пушкина продолжают дежурить родители, которые клянутся покинуть ДДТ только в виде трупов. А замдиректора Любовь Аркадьевна Субботина говорит вот что: «Мы, конечно, понимаем, что нас отсюда все равно вытурят. Но новым зданием недовольны. Его еще год надо достраивать, нужны 60 миллионов рублей, а где гарантии, что нас не выселят раньше? К тому же сейчас мы в центре, а будем на окраине, детям неудобно добираться. А главное — это старина, здесь сами стены воспитывают, здесь Александр Демьяненко занимался, Шурика помните?»
Здание действительно шикарное, хоть и требует ремонта. Настоящий дворец, которому уже 200 лет. Анфилады комнат. Несколько пристроек, парк, который, возможно, тоже отойдет президенту. Прогуливаясь по широченным коридорам, я представлял себе роскошь, которая здесь будет. Тем сильнее было мое удивление, когда я побывал в нынешнем помещении полпредства.
Оно занимает пятый этаж в здании Госкомимущества на площади рядом с «членом КПСС» — так здесь называют небоскреб областной администрации. Евроремонт, современное оборудование, просторные помещения. Штат — 30 человек. Я спросил человека из ближайшего окружения полпреда, который согласился быть моим тайным советником: «Зачем вам Дом пионеров? Вам и здесь вроде бы неплохо». Он ответил: «Да, неплохо, но это вопрос статуса. Полпредство — это дом президента. Если Путин приедет сюда, ему придется работать на одном этаже в скромном здании Госкомимущества. А Россель будет сидеть в своей шикарной резиденции, которая, кстати, когда-то была Домом учителя. Это неправильно».
В Екатеринбурге здание мэрии серого цвета, а областная администрация — белого. Поэтому их называют белым и серым домом. Во враждующих лагерях мне удалось склонить к откровенности еще двух близких к мэру Чернецкому и губернатору Росселю людей. Вот что, например, сказали в «сером доме».
— История с Домом пионеров — удачный пиаровский ход губернатора. Он ведь не случайно выбрал именно это здание. Были и другие варианты, связанные с перемещением некоторых структур региональной власти, стоял вопрос о новом здании Промстройбанка. Это было бы и дешевле, и справедливее. Но с помощью Дома пионеров Россель решил убить сразу трех зайцев: выполнить указ президента за счет федеральной, а не своей собственности, скомпрометировать в зародыше все будущие реформы полпреда и, наконец, стравить Латышева с мэром, поскольку расхлебывать всю эту кашу с Домом детского творчества пришлось прежде всего ему. Но ситуация вышла из-под контроля, я думаю, что областники теперь и сами напуганы тем, что наделали. Особенно после того, как Латышев публично поставил вопрос, так ли уж нужна Росселю его резиденция.