Вся семья Шашалевичей была очень талантлива. С 1918 года братья Андрей и Василь, их сёстры Аксинья и Настасья учительствовали в Краснопольской школе второй ступени. Василь преподавал литературу, Андрей - французский язык. Настасья Антоновна была талантливой художницей. Её муж, позже народный художник Беларуси, скульптор А.В.Грубэ начинал свой творческий путь в Краснополье. Шашалевичи создали первый в районе народный театр, в школе организовали драматический и литературный кружки, издавали рукописный журнал «Пралеска». Сатирический раздел вёл в нём Андрей Шашалевич. Позже он стал известным прозаиком Андреем Мрыем. Его острый роман «Записки Самсона Самасуя» был опубликован в 1929году в журнале «Узвышша».
Братья Шашалевичи в первые послереволюционные годы стали центром культурной жизни Краснополья, своеобразным министерством культуры района.
Они ставили спектакли по пьесам Островского, Горького, Чехова, для школьной самодеятельности писали одноактовки, там же Василь Антонович начал писать свою знаменитую «Апраметную» («Преисподняя»). Вместе с сёстрами и художником Грубэ сами делали декорации, костюмы и бутафорию, создали хор и оркестр народных инструментов, собирали фольклор и включали лучшее в концерты. Читали лекции: «Наука и религия», «Атеизм в русской живописи XlX столетия», «Происхождение жизни на Земле», «Положение на фронтах гражданской войны», организовывали диспуты по самым животрепещущим вопросам, декламировали со сцены стихи Блока, Бедного, Маяковского.
Их неутомимая энергия, организаторские способности, жажда знаний и стремление нести их народу не знали границ. За ними шла молодёжь и взрослые, они были советчиками и ходтаями по всем хлопотам своих земляков. Обо всем этом я узнал значительно позднее от былых учениц Шашалевичей, сестер Полины и Евгении Каплуновых.
Артистизм ощущался в каждом движении, жесте, интонации Василя. Да, Василя. Мы незаметно и очень быстро перешли на «ты». В те годы в писательской среде не было никакой субординации, никакого «величания» по отчеству. Только классиков звали «дядька Янка» и «дядька Колас». Остальные были молодые и негонорливые. Образ Шашалевича стоит перед глазами, как теперь: сухощавый, подвижное лицо, русые волосы, зачёсанные на пробор с чубом над высоким лбом, сероголубые глаза, то задумчивые, то искристые, то насмешливые от возмущения. Был он весь лёгкий, стремительный, всегда чем-то увлечённый, возбуждённый и вдохновенный.
Василь Антонович открывал мне неведомые тайны искусства, мир прекрасного в поэзии и музыке. Он был в то время заворожён творчеством Генриха Гейне. Читал его стихи, «Зимнюю сказку» и «Путешествие на Гарц», пересыпал разговор остроумными и мудрыми гейневскими афоризмами. Под влиянием Шашалевича я прочёл интересную книжку А. Дэйча о жизни и творчестве Гейне, у букинистов разыскивал дореволюционные издания его книг. Шашалевич ненавязчиво пробуждал мою заинтересованность к мировой классике, направлял и воспитывал мой читательский вкус, открывал ранее мне неведомых авторов. Близкое знакомство с Шашалевичем стало для меня школой формирования литературного вкуса.
Вечерело. Синели стекла высоких окон, на западе пробилась полоска кармазинового света, подступал элегичный серый час, когда хочется помолчать и подумать. Василь Антонович снимал с гвоздя потемневшую от времени скрипку, пробовал смычок, пробегал по струнам тонкими пальцами и лилась песня Сольвейг, её сменяли народные напевы. На тёмно-сером окне колебался силуэт вдохновенного скрипача.
Осенью 1933года Василь Антонович вдохновенно работал над пьесой «Симфония гнева». Шашалевича тревожило стремительное расползание в Германии коричневой напасти фашизма, вырвавшейся из мюнхенской пивнушки и ставшей угрозой европейской цивилизации, человечности, свободе и настоящему искусству. Наилучшим его консультантом и советчиком был Генрих Гейне. Его увлекало свободолюбие великого немецкого поэта, его тонкое понимание души народа, его нрава и обычаев и удивляло, как этот народ поддался на авантюры проходимца, который тянет его в прорву. Напряжённый драматизм, афористичность языка, поэтичность монологов были близки трагедиям Шекспира.