Для начала, мне надо было справить мундир, а поскольку Прохор распотрошил барскую заначку, я отправил его в город приобрести мундир, в соответствии с моим теперешним статусом, подпоручика в отпуске по ранению. Свой внешний вид я привел в соответствие с теперешней модой. Слава богу, что тут было с кого брать пример. В деревне были солдаты, вернувшиеся с наполеоновской войны.
Таким образом, через неделю я готов был появиться в обществе с благородными дамами и господами. Правда, о чем с ними говорить, я совершенно не представлял. С дамами, еще куда ни шло, можно поговорить о литературе: Дюма, Виктор Гюго, Золя, кое-что я знал об этих писателях, правда были ли они известны в то время — вопрос. Зато Пушкин, Лермонтов, Вяземский были известны наверняка. С художниками у меня было сложнее… Нет, художников девятнадцатого века я знал, но вот кто из них творил в начале века сказать не мог. Да и провинциальные дамы, едва ли могли поддержать такую беседу. Тут главное не переборщить со своими познаниями. А вот о чем говорить с благородными господами, совершенно не представлял. Нет! Я совершенно точно знаю, что господа в те времена обсуждали оружие и лошадей. Само собой, о лошадях я знал мало и это еще мягко сказано. Можно было бы покритиковать гладкоствольное кремниевое оружие, да вот беда, нарезное оружие с унитарным патроном было еще неизвестно, хотя работы уже велись.
Но ведь мужики — всегда мужики, а это значит можно говорить о бабах. Ну, это я грубо сказал. В благородном обществе мужчины говорят о дамах и обсуждают их достоинства, поскольку недостатков дамы не имеют. А более всего господа говорят о выпивке, ну это несколько вульгарно сказано. Джентльмены обсуждают вина. Надеюсь, что парижских вин в провинции не знают, а расписать достоинство домашней наливки я как-нибудь смогу.
Вспоминая начало девятнадцатого столетия, кроме восстания декабристов, которое еще не случилось, была война с Наполеоном, причем сравнительно недавно. А ведь на эту тему были фильмы, «Гусарская баллада» например. Я помнил этот фильм и даже песни из этого фильма знал наизусть… Так! Идея! Эврика! Надо раздобыть гитару и я обеспечу себе успех у дам! Честь имею рекомендовать себя: подпоручик Яковлев, собственной персоной! Нет, это уже было в каком-то фильме… Подпоручик Яковлев исполняет балладу о короле Генрихе четвертом… Да-с! Кстати, есть песня Высоцкого из фильма «Айвенго», да и Окуджава…
В общем, остался пустяк, найти гитару и подготовить репертуар, а потом можно и напроситься в гости. К несчастью гитары в усадьбе не нашлось. Пианино нашлось, как же в усадьбе без этого инструмента, а вот гитары не оказалось. Пришлось снова Прохора в город отправлять. Он, конечно, мужик себе на уме, все расходы учитывал… И вскоре инструмент у меня появился. По вечерам летом светлого времени было много и я, настроив гитару, напевал песни, не особенно заботясь о репертуаре. А кого стесняться? Ольга уже стала вполне привычным атрибутом моей жизни, с интимом не навязывалась. Скромная девушка, скромная и молчаливая, иногда задавала вопросы типа: «чего это барин сказать изволил?» Но, увидев мой недоуменный взгляд, на ответе не настаивала. Да и как бы я ей объяснил, кто такая «усталая подлодка», которая «из глубины идет домой». Но в основном мои песни были лирические или военные и техники не касались, а лирика была вся понятна.
2
Каждое утро я выезжал на озеро, на его дальний конец и там купался в свое удовольствие в полном одиночестве. Приходилось раздеваться до гола, ведь плавки еще не изобрели, а плавать в подштанниках было бы глупо и не эстетично. Ольгу я на озеро больше не звал и, даже, запретил ей там появляться, во время моего водного моциона, именно по этой причине.
Однажды, когда я был как раз на середине озера, где вода была прозрачна до самого дна, ведь озеро было проточным, услышал вдруг конское ржание и цокот копыт. Моя кобыла была стреножена и мирно щипала травку. Я видел ее. Ржать она, конечно, могла, но уж цокать копытами, никак. «Наверное, кто-то из дворовых пацанов, или деревенские мужики, — решил я. — Бабы тут верхом не ездят». Однако, на всякий случай вышел на берег и стал одеваться. В отдалении снова послышалось ржание. «Это уж точно не моя кобыла», — отметил я.