3
К моему возвращению завтрак был подан незамедлительно, значит, знала чертовка, что вернусь, — думал я про Ольгу, которая подавала на стол, сияя как медный самовар.
— А что, Ольга, — спросил вдруг я ее, — расскажи мне про Елисеевских барышень. Что про них знаешь.
— Хорошие барышни, барин, — спокойно ответила она, даже плечиками пожала. — Правда приданого за ними кот наплакал… Ну, так говорят, барин. Мне-то сие неведомо…
«Ну да, неведомо тебе, как же…»
— Да я не про то спрашиваю, — придав себе самый простецкий вид, сказал я. — Ты вот скажи мне, кавалеры-то у них есть? Или, может, просватаны они?
— У младшей есть кавалер, а про остальное мне не ведомо…
«Уже лучше. Младшая меня не волнует.»
— Все тебе ведомо. Усадьбы недалече, а дворовые-то все про барышень знают.
— Могу побожиться, барин, — степенно ответила Ольга.
Ну, меня больше ничего, в общем-то, и не интересовало, и я прекратил расспросы. Зачем ей божиться. Она не на исповеди, да и я не поп. После обеда нанесу Елисеевым дружеский визит, — решил я для себя.
Я-то решил, а вот кто-то свыше перерешил, не знаю судьба ли, или господь бог… а только в аккурат к обеду появился мужик, впрочем нет, не так. Не мужик, а молодой человек лет тридцати — тридцати пяти. Опять не так? Не молодой человек? Короче прибыл сосед помещик из своего имения, расположенного верстах в двадцати от моего.
Назвался он Марком Савельичем, сразу объявил, что признал меня, хоть и не виделись лет десять с гаком. Я порадовался своей узнаваемости и пригласил Марка обедать. Тот и не подумал отказываться, не принято здесь такое лицемерие. Наоборот, обед обязателен, иначе хозяева обидятся. Мадеры у меня, к сожалению, не было, пришлось за обедом вишневую наливку потреблять. За обедом обсуждали подаваемые на стол блюда. Ольга не выказала прибытию Марка ни радости, ни удивления и выглядела совершенно безэммоционально, как и положено прислуге. Я же с самого начала подозревал, что визит этот неспроста, не долг вежливости, если существуют такие долги в природе. Чего-то от меня хочет, этот взрослый господин. Хитрить и притворяться он явно не умел и не хотел, просто, не знал, как начать разговор по делу. Этикет-то ведь во все времена был. Нельзя просто так явиться к соседу и с порога объявить: мне вот надо от тебя и то и это, а верну, как получится. Короче, по облику и манерам, видно, что мужик порядочный, не прохиндей и не разбойник, просто гнетет его что-то и надеется на меня… Наконец, когда мы уже наливки откушали и с обедом покончили, я не мог больше смотреть на его маяту и обсуждать цены на будущий урожай.
— Ну, давай, Марк, рассказывай проблемы свои, — начал я. — Мы же с тобой мужчины, а ты мнешься, как…
Тут я вовремя остановился, ведь неловким сравнением можно обидеть человека и вместо откровенности получить вызов на дуэль. В здешних реалиях это дело обыденное. Тут Марк задумался, собираясь с мыслями, а я вдруг сообразил, сложил два плюс два…
— Похоже, сейчас речь пойдет о женщине, — продолжил я, гордясь своей прозорливостью. — И я даже догадываюсь о ком. — Вам понравилась младшая Елисеева.
Взгляд Марка стал удивленным.
— Да вы провидец, мой юный друг! — ответил он, — Впрочем, эту тайну знает вся округа. К тому же вы бываете у них. Только дело тут не в этом. Все просто и, одновременно, запутано. Да. Я люблю Наденьку, и она ответила мне взаимностью. Но дело в том, что я разорен, а приданого за Наденькой, увы и ах, почти никакого. Да вы знаете, наверняка. Только не об этом я хотел с тобой поговорить, друг мой. Причина моего разорения — издательство. Да, я владелец издательства «Русское слово» в Павловске. Издательство последнее время приносило убытки, а сейчас и вовсе арестовано за долги. Не бог весть какой долг, всего две тысячи… Только, теперь я лишусь имения. Елисеев старший про мои дела знает и мне свою дочь не отдаст. Да я и сам ведь не злодей какой… Зачем буду губить жизнь девице. А ведь издательство можно оживить, я уверен, что найду талантливых авторов, и мой журнал будут покупать. Обыватели любят сенсации и приключения о войне. У меня уже есть наметки…
— Понял! — сказал я не совсем трезвым голосом. — Вам надо занять денег…
— Да! Тысяч пять. Верну не позднее, чем через полгода.
Я некоторое время молчал. Не подсчитывал, конечно. У Прохора таких денег в заначке не было, да и просить не хотелось. В то, что у Марка в издательстве дела пойдут на лад, тоже не верилось.