— К Елисеевым мне нельзя, — со вздохом сказал Марк. — Я там нежелательная персона. Да и Наденьку встречу… Нет, не поеду, не хочу душу рвать, ни себе ни ей…
— Тогда давай к Денисовым съездим. Я там, правда, еще не был, не знаком, так сказать… Кстати, если сможем убедить главу семейства вложить капитал в наше предприятие, то сразу две проблемы решатся.
— Это и вовсе провальная затея, если, конечно, ты не надумаешь жениться на Варваре…
— Ну, зачем сразу пускаться в крайности. К тому же я не собираюсь становиться брачным аферистом.
— А кто такой брачный аферист?
— Ну, это тот, кто сначала обещает жениться, берет деньги под мнимым предлогом, а потом исчезает.
— Здесь это не прокатит. Тебя так ославят, что ни в один приличный дом потом не пустят…
— Да я и не собирался этим заниматься. Мы попытаемся убедить хозяина…
— Хозяйку.
— Не важно, пусть хозяйку, раскошелиться под хороший процент…
— Не прокатит… Евдокия Никитична дама умная и практичная. Кстати, дочь тоже не глупа.
— Давай, хотя бы, попробуем. Ведь надо что-то делать.
— Ехать к Денисовым с таким прожектом… Я думаю, надо хотя бы набросать план следующего выпуска нашего журнала.
Меня несказанно порадовало слово «нашего», и я предложил создать рукописный черновой вариант. В результате визит к будущим меценатам решили отложить, я обещал за два дня написать первые главы своей обещанной повести, а Марк напишет поэтические странички со стихами, где перлами, конечно, будут романс Окуджавы и песня Городницкого. А еще мне пришло в голову, включить страничку с юмором, ведь анекдотов в мое время ходило множество, и некоторые можно было пристроить к теперешнему времени. Вот к примеру.
Судят одного господина за убийство. Судья обращается к нему:
— Ну-с, сударь, расскажите нам, как было дело.
— Да что тут рассказывать. Все обыкновенно было. Решили мы пульку расписать вечерком. Сели за стол, колоду новую распечатали: я, Иван Васильевич, и покойничек. Ну играем: первый круг, второй… Тут я вижу странную вещь: Иван Васильевич берет игру, я вистую, покойничек — пас. Играем стоя: я несу пичку и покойничек пичку, я несу трефу и покойничек трефу…
Тут судья вскакивает и кричит:
— Так надо было его подсвечником…
Не знаю, известна ли эта игра Марку, но хохотал он искренне.
— Есть еще анекдотец, уж не знаю, известен ли тебе, — продолжил я.
Приказывает барин своему лакею: «Сходи-ка, любезный, в огород, да нарви мне редиски с грядки». Тот, естественно, приказанье выполнил и принес барину пучок редиски.
— Ты что, дурак, сделал, — возмутился барин. — Если я сказал: нарви редиски, это значит — ее надо помыть, почистить, нарезать, посолить, заправить сметаной и подать мне.
Прошла неделя. Захворал барин и послал лакея за доктором. Того долгонько не было, но как пришел, барин сразу спросил.
— Ну, как? Приедет доктор?
— Не извольте беспокоиться, барин. Доктор приедет, панихиду заказал, могилу уже копают, с попом я договорился…
И эта байка прошла на ура. Марк от смеха чуть со стула не упал. Потом Марк уехал, а мне предстояло написать первые главы повести, название которой еще не придумал. Лиха беда начало. Надо вспомнить, что я про них знаю из античной истории, и что мне известно о них в предыдущем мире. Из античной истории я помнил только то, что они убивали своих мужчин после брачных игр. Это совершенно не годилось для написания, а в предыдущем мире это были очень умелые бойцы. Владели рукопашным боем, прекрасно стреляли и скакали на конях. Вот из этого и будем исходить.
С бумагой и чернилами у меня проблем не было, Прохор вел бухгалтерию, и мужик он был запасливый. С гусиными перьями тоже никаких проблем, ведь в деревне живем, и гусей вокруг хватает. А вот писать гусиным пером, удовольствие еще то… Да еще эта тутошняя грамматика.
Но деваться некуда, если назвался груздем…
Вьюга над полями
Рок
Так сложились обстоятельства. Так распорядилась судьба. Сколько раз произносились эти слова, и сколько раз они еще будут произнесены…
Семилетняя девочка выбралась из горящего дома. Несмотря на то, что она вся была перепачкана сажей и надсадно кашляла, одежда на ней была добротная и даже ботинки были надеты правильно. Думаете, ее кто-то одел и помог выбраться? Как бы не так. Мать Леры Кистеневой умерла три недели назад, не дожив нескольких часов до наступления нового года и нового девятнадцатого века, а отец, морской офицер, погиб два года назад, сражаясь с турками под командованием адмирала Ушакова. У нее теперь есть только дядька, брат матери. Впрочем, есть или был теперь, после пожара, большой вопрос. Дядька прибыл из Парижа, где успешно прокутил свое состояние, а судьба услужливо предоставило ему состояние его сестры. Конечно, он был всего лишь опекуном своей племянницы, но винному погребу было все равно, кто берет из него вино, а прислугу он разогнал. Племяннице он объяснил, что после похорон следует устроить поминки, потом девятый день, потом сороковой. В общем, он поминал свою горячо любимую сестру, начиная с первого дня, а на двадцать первый день именье сгорело. Полыхало так, что тушить даже не пытались. Еле деревню отстояли. Вот туда-то и отправилась семилетняя Валерия Кистенева, никому уже на этом свете ненужная.