Так рассуждала Файка, шагая вместе с подругой по темной улице. Переночевали они в большом сарае на сеновале, никого при этом не спрашивая. У кого спрашивать посреди ночи? Конечно, сарай имел своего хозяина, который спал в доме неподалеку и даже не помышлял охранять свое сено.
Утром следующего дня девочки слезли с сеновала. Фаина уже имела некоторый опыт бродяжничества. Она подошла к калитке ближайшего дома.
— Жди меня здесь, — сказала она Лере и вошла в незапертую дверь.
Через некоторое время она вышла с ломтем хлеба в руках. Отломив половину своей подруге, она сказала:
— Идем в Трехгорское, — дорогу я спросила. — К обеду доберемся.
По дороге проезжали крестьянские телеги и господские кареты. Иногда их спрашивали, почему они идут без взрослых, На это Фаина спокойно отвечала, что они ходили в город к тетушке, а сейчас возвращаются домой в Ольховку, а Трехгорском их ждет тятенька. Дальше никто не любопытствовал. Деревни с таким названием на руси не редкость. Так они и шли себе спокойно. Некоторые сердобольные мамаши даже угощали их из своих припасов. Мало кого оставит равнодушным взгляд голодного ребенка.
До села они дошли и отдохнули на ступеньках храма. Им даже несколько мелких монет бросили, только вот Ивана там не было. Лера понимала, что ждать его придется, возможно, не один день, а вот Фаина казалась обескураженной.
— Не мог он дойти сюда раньше нас, да и его может еще не отпустили из участка, — успокаивала она подругу.
— Его еще вчера должны были отпустить, — ответила та. — А мы, если завтра еще здесь будем сидеть, то нас опять под замок посадят, а потом в сиротский дом отправят. Тут ведь тоже полиция есть.
Но тут судьба распорядилась иначе. К вечеру со ступенек храма спустилась монахиня и направилась прямо к ним. Она села рядом и начала разговор. То, что обе девочки сироты и бродяжничают, было видно сразу. То, что они не хотят в сиротский дом, тоже не секрет. Об этом и говорить не стоило. Монахиня говорила совсем о другом, она рассказывала о монастыре, в котором жила, о том, как там живут такие же девочки как они, а еще она сказала, что силой там никого не держат и если вдруг найдутся родственники, то они вольны уйти, когда захотят.
В итоге их неспешной беседы обе бродяжки отправились вслед за монашкой сначала на постоялый двор, а потом уже в карете, как важные дамы, вслед за ней в святую обитель, расположенную очень не близко. Но с этого момента уже было кому о них позаботиться, и не надо стало зарабатывать себе на хлеб насущный сомнительными фокусами и опасными акробатическими трюками.
Монастырь
При слове монастырь воображение рисует высокие каменные стены, дубовые ворота и каменную церковь внутри. А тут в глухой сибирской тайге все было не так. На высоком берегу таежной речки стояли деревянные здания, окруженные частоколом, высотой метра три с половиной. Ну, это по теперешним меркам. Раньше-то высоту саженями да аршинами измеряли. Это и был женский монастырь. С камнем работы больше, чем с деревом, да и много его в тайге, искать не надо. Вот так и получилось, что все строения: и церковь и кельи, и все подсобные помещения из дерева.
Не простой это был монастырь, мало кто про него знал, только очень высокопоставленные особы ведали, и тайну его существования хранили. Ведь и послушницы тут были особые, и время проводили не только в молитвах, а в учебе и упражнениях, которые укрепляли и тело и дух. Специальные эмиссары собирали малолетних сирот благородных кровей от пяти до семи лет, иногда полукровок, но не каждую привозили в монастырь. Сначала их проверяли на быстроту реакции, физическую выносливость, крепость всего организма и детского разума.
Уже в самом монастыре начиналось их обучение грамоте, различным иностранным языкам, истории, географическим наукам, но самое главное физическим упражнениям. Режим дня соблюдался неукоснительно, и времени для детских игр давалось совсем немного, а по мере взросления его не оставалось совсем. Не все выдерживали такой режим и в группе из двенадцати человек к пятнадцати годам, осталось четыре девочки, хотя правильнее называть их барышнями. Только и это обращение к ним уже применять нельзя. Амазонки. Так их теперь называли все в монастыре. А остальные их сверстницы стали просто послушницами. И амазонки гордились своим званием и по монастырской иерархии стояли выше послушниц и выше учениц. Ведь на три года младше их обучалась следующая группа.