— С чего ты?..
— С того, что ты что-то искала. Я не слепой. И как только нашла, мы ушли.
— Я всё потом объясню. — В спешке отмахнувшись, девушка пошла дальше, но он догнал ее, преграждая путь.
— Нет. Объясни мне всё сейчас. Иначе…
— Что? Расскажешь моим родителям?
— Нет, но… А-ах… — Он потёр лоб и добавил уже тише, — Я бы так не поступил, но это может быть опасно. Мы влезли в чужой дом, ты это понимаешь?
— У меня нет выбора. Я должна знать. Просто поверь мне.
— Я только и делаю, что верю тебе.
— Я всё объясню сразу, как только разберусь во всём сама.
— Ладно. Но только в этот раз. Идём, провожу тебя домой. — Он сделал пару шагов и обернулся.
— Странно слышать это от того чей дом находится рядом с моим. — Улыбнулась она и, сунув телефон во внутренний карман куртки, пошла следом.
***
Джун поморщилась, голова снова начинала болеть. И дело не только в карте памяти, но и в родителях, что устроили ей взбучку. Неудивительно, она ведь вернулась только к часу ночи, но добраться до своей комнаты удалось только через полчаса нотаций. Приняв душ и переодевшись, собравшись с духом, девушка закрыла дверь на замок, села на кровать, скрестив ноги, и подключила наушники.
Аудиозаписей было около двадцати, одни короткие до двух минут, другие могли достигать и получаса. Решив начать по порядку, она включила самую первую.
Женский голос разразился в ушах, заставив поморщиться и уменьшить громкость. Разговор начинался откуда-то с середины, словно диктофон решили включить только что.
— Скажи, почему ты назвала тот ужасный день именно так?
— Вспышка озарила небо и… мне просто стало не по себе. — Голос ребёнка звучал тоскливо, почти отстранённо.
Джун поняла, что дрожит, в груди что-то кольнуло. Она закусила губу и продолжила слушать. Ей казалось, что она помнит этот разговор, но не могла ничего вспомнить без записи.
— … тебе было страшно? — Девочка не ответила. Покачала головой, сцепила ладони в замок. — Но твоя мама говорит, ты кричала тогда и твои волосы поседели. Ты кричишь во сне?
— Не знаю. Иногда, мне снится Кайл... — Она зашмыгала носом, начала заикаться, а потом заплакала. — Я больше никогда его не увижу?
— Я этого не знаю. Он ведь сейчас в больнице. Ещё ничего не известно. — Женщина вздохнула и продолжила, сменив тон голоса на несколько сочувствующий. — Может, когда-нибудь ты увидишь его не прежнего, не такого, каким знала, но ты обязательно узнаешь его. Люди не умирают навечно, они продолжают жить с нами в воспоминаниях, мыслях, вещах. И никто не в силах знать наверняка.
Послышались всхлипы. Джун осознала, что плакала не та девочка, чей голос звучал из наушников, плакала она сама. И сцена этого разговора предстала перед глазами, будто она вновь перенеслась в тот день. Она выдернула наушники и начала вытирать слёзы рукавами пижамы.
Немного придя в себя, приступила к следующей записи.
— Ты помнишь ту вспышку? Падающую звезду, в ночь, когда погиб твой друг?
— Неа. — робко промолвила девочка, крепко сжимая руки.
— Говорят, небо тогда побелело, — продолжала женщина, — Озарилось ей, и никто не мог понять, что это за странное явление. Твоя мама сказала, что ты смотрела на него, не отрывая взгляда.
— Где Кайл?
— Снова о нём? Ладно, давай поговорим ещё раз. Как я уже говорила тебе прежде, ты не должна так страдать. Ты ещё ребёнок. Я могу помочь тебе. — Она извлекла что-то из кармана и протянула девочке на ладони.
— Нет! Не надо! Мне ничего от вас не надо!
— Просто посмотри. Ты всё забудешь, обещаю и больше никакой боли. Никаких страданий. Никаких монстров.
Девочка замерла, словно испуганный зверек, уставившись на женщину заплаканным взглядом, широко раскрыв глаза. Странный стеклянный круг, совсем небольшой в размере, покоился на раскрытой ладони.
— Возьми его.
Так закончилась первая запись, вторая, третья, десятая, двенадцатая, но ничего более полезного чем то, что записано на первых двух, Джун не узнала. Остальные содержали только глупые утешения и слёзы. Лишь пятнадцатая смогла её заинтересовать.