Это ничего не проясняло, что в случае с Элирой было совершенно нормально. Больше девочка ничего не сказала.
Моркурио. Что ж, Джун он так же не нравился. Впрочем, они и виделись-то всего пару раз, но и этого вполне хватило. Теперь ей стало неспокойно. В спешке попрощавшись с девочкой, она вернулась в комнату, заперла дверь и, отодвинув письменный стол села на колени, пытаясь ногтями подцепить одну из напольных плит. Когда ей это удалось, убрала ту в сторону, извлекая восьмиконечную звезду.
Холодный металл обжёг ладони, но это было даже приятно.
Ей следовало бы выспаться, но на это не было времени. Решив переодеться во что-нибудь черное, дабы пепел не был так сильно заметен на одежде, она, взяв всё необходимое, спрятала звезду в наплечной сумке и покинула комнату спеша в Орден сфер. Никто даже не спросил, почему она брала задание так поздно, они просто дали жетон, на котором красовалась цифра четыре, и всучили тонкую папку со всей нужной информацией.
Задание было простеньким, о чём свидетельствовал самый низкий ранг, но пару часов всё же обещал отнять. Она хотела позвать с собой Рена, дабы во второй раз не попасть к кому-нибудь в плен, но передумала на подходе к жилой территории демианов, заметив друга выходящего из здания в компании Лирл.
Развернувшись, стараясь не привлечь внимание этой парочки к себе, направилась к измерителю миров.
Больше никаких побегов
Суровый тон опустошителя равновесия прозвучал в голове, но девушка проигнорировала его, решив, что отдать ключ куда важнее. Не теряя времени, воспользовалась жетоном и скрылась в образовавшемся портале.
5.Грядут перемены. Глава 3. Камень разрушения — магма (19.07.21)
Ветряная мельница на горизонте крутилась в бешеном ритме. Ветер свирепствовал в этих краях уже не первый год, превращая прежде благоприятную почву в пустошь. Землю исполосовали беспорядочные трещины. Растений не было. Некогда густой лес превратился в иссохшие пики, без намёка на зелень. Их стволы стали полыми, и сквозь них гулко свистел ветер. Иногда свист превращался в завывания, будто то последнее живое, что в них осталось, молило избавить от мучений.
Путник спустился с небольшого земляного выступа, переступил камень и направился вниз. Подошвы ботинок мерно стучали по истерзанной местности. Незнакомец был слеп на один глаз, слишком худая фигура напоминала скелета, будто этот ветер истощил и его. Он шел, чуть сгорбившись, пряча лицо от ветра, держа руки в карманах свободных штанов. Через плечо перекинута кожаная изношенная сумка, до отказа забитая чем-то.
Он прошёл уже через несколько разломов, минуя самые отвратительные и неприятные миры, истерзанные войной и погрязшие в смерти, как можно скорее, не задерживаясь в них. Всё же только выскочки из Хладной гавани могли беспрепятственно путешествовать где угодно, не боясь умереть от какой-нибудь заразы. Увы, стирп-эра мужчина не имел, и всё же предпочитал перемещаться по «пустым» мирам, за пределами союза.
Пустыми, кстати они были лишь отчасти. В основном это были всего лишь цивилизации умирающие от самых банальных проблем, для которых хранители вполне могли найти решение и помочь. Да, в некоторых жили отнюдь не добрые расы, но таких было не много. Бэру повезло наткнуться на один из таких, в итоге пришлось в спешке убираться оттуда. Они даже преследовали его ещё какое-то время через разломы, прежде чем окончательно отстать.
Так он и попал сюда, гонимый чудовищами, в мир, названия которого не знал. Здесь оказалось не так плохо, не считая странной погоды и иссушающего ветра подгоняющего в спину.
Укрыться было объективно негде. Единственным вариантом стало то, что некогда осталось от леса. Там ветер чуть ослабевал, и можно было передохнуть.
Тем же вечером когда на землю легла тьма, мужчина накинул на плечи плащ и, используя сухое дерево, разжёг небольшой костёр. Поёжившись от слабого тепла, скользнувшего по ладоням, путник положил перед собой сумку и, открыв, извлёк увесистую стопку исписанных листов, что были скреплены друг с другом нитками. Края листов потрепались, кое-где порвались, но это не важно.
Бэр пролистал самодельную книгу, труд всей своей жизни, останавливаясь на знакомых моментах и с тоской перечитывая некоторые строки, провёл пальцами по неровному почерку, невольно вспоминая, в какой спешке записывал это и содрогнулся от того, что намеревался сделать.