Здоровой рукой женщина коснулась плеча Саймона и что-то произнесла. Развернувшись будто послушная марионетка, он скрылся за дверями замка. Они остались только вдвоём.
— Рада, что ты решила меня проведать. — Женщина выглядела всё так же, с наполовину собранными на макушке каштановыми волосами, со светящимися добродушием большими серыми глазами, с открытой улыбкой, не вызывающей ничего кроме абсолютного доверия, но вместе с тем что-то в её личности безвозвратно изменилось с их последней встречи. Прямая осанка, гордо вскинутый подбородок, поза, говорящая лишь о величии. Белое платье с длинным воротом под горло вытягивало её силуэт, туго затянутый корсет же добавлял прежде обычным движениям грациозность и странную силу. Вместо правой культи теперь находился чёрный металлический механизированный протез, которым женщина пользовалась не хуже, чем левой рукой.
Все эти детали превращали Миру в другого человека, но что-то подсказывало, что именно этот вариант был настоящим с самого начала.
— Идём, — Мира поманила её в замок и, не дожидаясь девушки, первой скрылась внутри.
Оправившись от первой волны шока Джун осмотрела руку и замерла на несколько секунд привыкая к боли. Затем используя силу камня времени воздействовала на рану ускоряя заживление, игнорируя последствия своего выбора, что вскоре отразятся на теле. Всё же идти в логово врага раненой плохая идея, она и так показала свою уязвимость этой женщине пусть причиной и стало появление Саймона предугадать которое она не могла.
Проверив как лезвие клинка ходит в ножнах, она положила руку на его рукоять и, собравшись с духом, шагнула внутрь. Поначалу взгляд застлала тьма, затем в ней начали прорисовываться детали, что спустя всего несколько мгновений приобрели ясность и Джун узрела убранство чёрного замка. Холодные, рельефные искривлённые стены напоминали высеченную в горе пещеру. Высокие своды освещались незнакомыми девушке тёмно-зелёными мёртвыми огнями. Она шла по коридору не останавливаясь, не акцентируя внимание на странностях, встречающихся на пути. Игнорируя барельеф сотен вытянутых рук, и искажённые, будто смятые пространством загадочные двери из-за которых доносились разные звуки. Когда впереди наконец показалась распахнутая дверь девушка ускорила шаг и ворвалась в зал. Внутри не было ничего кроме одного единственного круглого стола и двух стульев. Мира же спокойно разливала по чашкам чай.
— Садись. Всё уже готово. — Недоверчиво оглядев пространство она подошла, сжимая рукоять клинка. — Уверяю, ни к чему хорошему это не приведёт, Джун. — Мира повернулась и губы её растянулись в обезоруживающей улыбке. — Удивлена? Твоё имя никогда не было для меня тайной. Я лишь хотела подыграть тебе и узнать куда в итоге заведёт эта ложь. А теперь садись. — с напором в голосе повторила женщина и заняв один из стульев взяла в руки чашку сделав глоток ароматного обжигающего напитка.
Немного помедлив Джун всё же села и, заставив себя отнять руку от рукояти клинка, придвинула к себе чашку, но пить не стала. Густой беспросветно чёрный напиток манил своим ароматом. Последний раз она испытывала такую жажду и голод, когда книгочеи накормили её в пути.
— Пей. Это вкусно и одно из немногих удовольствий, что такие как мы могут себе позволить.
— Такие как мы? — нахмурившись спросила Джун уставившись на собеседницу. — Это какие же? У нас с вами нет ничего общего.
Мира покачала головой.
— Тут ты не права. — Подняв руку она материализовала из пустоты альбом, тот самый в котором Джун когда-то запечатлела Мэдина. Альбом, что хранился в Хладной гавани. Взяв его в руки, она протянула его девушке. — Вот. Ты ведь рисуешь? А я так давно мечтаю о портрете.
— Э..эт…то не… — Мотнув головой смахивая странное наваждение, будто просыпаясь ото сна Джун покорно взяла протянутый ей Мирой альбом и карандаш и не говоря ни слова начала писать. То, что появлялось на бумаге, во что складывались неровные резкие штрихи не было похоже на Миру. Глаза, смотрящие из-под нависших бровей, морщины, покрывающие лицо… Поняв, что происходит Джун от напряжения переломила карандаш и отбросив альбом в сторону вскочила с места. — Вы!.. Вы… — Ей вспомнились слова художника, уже почти забытые и стёршиеся из памяти: «Портрет выдаст её» — Зачем эти игры?