Мысль об этом была почти непереносима. Если бы только 810-40.04 вышел с ним на связь и Виктор мог бы получить ответ! Тогда жизнь не казалась бы ему такой беспросветной, а ситуация — столь тупиковой.
А вдруг, вскрывая компьютер, он повредил элемент питания? А вдруг он вообще испортил компьютер? Даст ли тот ему теперь новое задание? Или он по глупости, в минуту страха и затмения, прервал свою единственную связь с высшим разумом?
Солсбери размышлял об этих вещах вплоть до восьми утра, не чувствуя ни малейшего интереса ко сну. В восемь он прихватил пистолет с собой в ванную и принял душ. Но сначала он выпустил за двери Бесстрашку, потом запер за ним дверь. Виктор прислонил бельевую корзину с крышкой к ручке двери так, чтобы крышка заклинила ручку и не дала повернуть ее с той стороны. Он не стал задергивать шторку душа и не отводил взгляда от двери, чтобы не пропустить постороннего движения, и напрягал слух, чтобы уловить повизгивание или вой собаки. Страх овладел его душой.
В 9.15 он посадил собачку на заднее сиденье своего «MGB-GT». У Бесстрашки было достаточно места, чтобы вертеться во все стороны, и три окна для обзора. Пес выглядел довольным. Солсбери прикинул, что будет в Харрисберге сразу после десяти. Первым пунктом программы надо было выяснить, не позволят ли ему в полиции взглянуть на тело Виктор Солсбери… то есть того, чей труп.
Дежурный сержант был рослым детиной с кислым выражением лица и желтыми зубами. Он сидел за обшарпанным и заваленным бумагами столом, жуя окурок сигары, которая давно погасла. Перекладывание туда-сюда бумаг придавало ему занятой вид. Он провел тяжелой, толстопалой рукой по редеющим волосам и, неохотно вынув драгоценный остаток сигары изо рта, спросил:
— Да?
— Меня зовут Виктор Солсбери, — сказал Солсбери.
— Ну и что? — Он моргнул несколько раз и сунул сигару назад в рот.
— Я тот, которого ваши люди считают покойником.
— И что бы это могло значить? — Он моментально занял оборонительную позицию.
Солсбери понял, что сделал сразу две ошибки. Во-первых он слишком сложно начал разговор с полицейским. Такой склад ума, как у сержанта Брауэра (таково было имя, написанное на табличке, стоявшей на столе), мог работать только с реальными, простыми утверждениями; фразами, которые могли быть понятны даже коту. Во-вторых, ему не нужно было быть с недоброжелательным сержантом таким раболепным — в особенности употреблять выражение «ваши люди».
Виктор изменил свою тактику:
— Я прочел во вчерашних «Вечерних новостях», что тело, выловленное из реки, было идентифицировано как принадлежавшее художнику Виктору Солсбери. Но, понимаете ли, Виктор Солсбери — это я.
— Погодите минуту, — сказал Брауэр и вызвал по местной связи офицера по имени Клинтон.
Солсбери стоял здесь же, не зная, куда девать руки, и стараясь не выглядеть виноватым. Виктор-робот справился бы с этим в два счета, без малейшего сомнения. Но незапрограммированный Виктор, который в настоящий момент управлял телом, мог думать только об убийстве Гарольда Джакоби, совершенном около двух недель тому назад, и о том, как охотно люди в полицейской форме узнали бы правду об этом деле.
Детектив Клинтон остановился в десяти шагах от Солсбери и от удивления широко раскрыл глаза. Придя в себя через пару секунд, он не мог отвести удивленный взгляд от Виктора и выжидательно молчал. Это был высокий, сухощавый человек, похожий на хищную птицу. Его глаза перебегали с Брауэра на Солсбери, он ждал, что ему объяснят, для чего его вызвали.
— Этот парень здесь в связи с тем делом о неопознанном трупе, которым ты занимался, — сказал Брауэр.
Пустяки, вроде ошибочной идентификации мертвых тел или людей, воскресших из мертвых, его не интересовали. Вникать в чужие проблемы сержант не собирался. Он вернулся к своим бумагам и начал усердно их Перебирать.
— Я детектив Клинтон, — сообщил человек-ястреб.
— Виктор Солсбери, — представился Виктор, пожимая протянутую руку.
Краска окончательно сошла с лица детектива, он не мог сохранять далее невозмутимость.
— Сюда, пожалуйста.
Он отвел Солсбери к себе в кабинет, предложил ему стул и плотно закрыл дверь. Сам же он опустился в свое удобное вращающееся кресло.
— Что я могу для вас сделать?
— Я прочитал вчерашнюю газету… увидел заметку о теле, которое было идентифицировано как мое.