Абдель, может, и стал героем, но в Крепость Свечи он не вернулся. Сначала он увидел свет от жаровни, затем закрыл глаза и почувствовал её жар. Медный котёл, полный раскалённых углей, стоял слишком близко. Он попытался отстраниться, но уже через долю дюйма его голая спина встретила грубую и холодную поверхность стены. Абдель отдёрнулся и снова попробовал отстраниться. Как бы он ни пытался, в эти ускользающие мгновения между сном и реальностью он не мог найти счастливую середину, которой так требовало тело.
Беспощадные железные кандалы висели на его запястьях. Звон цепей, звучавший, когда Абдель шевелился, как будто насмехался над ним. Абдель зарычал — низким, звериным рыком, зародившимся глубоко в горле — и стиснул кулаки.
Он поморгал, заставляя взгляд проясниться, и увидел, как в камеру входит мужчина. Мужчина был невысоким и толстым. Между опоясывающими его ремнями из кожи выпирало слишком много жирной и потной плоти. На ремнях висели инструменты, большую часть которых Абдель не узнал. Странный мужчина встретился с ним взглядом и улыбнулся, демонстрируя единственный жёлтый и неровный зуб на верхней десне. Борода мужчины была неровной — её рассекал глубокий шрам от ожога, который не добавлял ни капли привлекательности или характера круглому лицу своего обладателя.
— Ты проснулся, — медленно произнёс мужчина, чётко выговаривая каждое слово, как будто язык был для него в новинку, или, по крайней мере, не родным.
— Тюремщик… — начал Абдель, но пересохшее горло подвело его, и в глазах проступила влага. Он втянул в себя воздух и закашлялся от дыма из жаровни, обезвоживания и боли от ушиба, которого даже не помнил.
— Хозяин подземелья, — проворковал мужчина, отведя взгляд от Абделя, затем замерев, как будто видел жаровню впервые. Потянувшись, чтобы взять кочергу, свисавшую с крюка на стене справа от Абделя, он добавил: — Хозяин подземелья, а не тюремщик. Это не тюрьма, это подземелье.
Абдель вздохнул, пытаясь поймать пустой, стеклянный взгляд мужчины, но не сумел. Тот был умственно отсталым.
— Как… — прохрипел Абдель, когда мужчина сунул кочергу в пылающие угли и оставил её там. — Как тебя зовут, хозяин подземелья?
Мужчина улыбнулся, но на Абделя не посмотрел.
— Бутор меня зовут, — сказал он. — Меня зовут Бутор.
— Где я? — спросил Абдель, к которому начал возвращаться голос. — Как я сюда попал?
— Дома у моего босса, — растягивая слова, ответил Бутор, кончиком кочерги проводя по дну медного котла. — Мой босс забрал тебя. Не знаю, откуда он тебя забрал.
— Кто твой босс? — спросил Абдель, подозрительно разглядывая кочергу. Он чувствовал, как растёт гнев, и хотя начал смутно вспоминать, что уже пытался вырвать цепи из стены и потерпел неудачу, постарался сохранить голос ровным.
— Кто твой босс? — снова спросил Абдель, когда Бутор вытащил кочергу из горячих углей и провёл ею по груди Абделя. Абдель закричал, почувствовал запах собственной горелой кожи и волос, почувствовал каждый волдырь, каждый обожжённый дюйм плоти, почувствовал боль, которая сама по себе практически была живым существом. Его крик заглушил большую часть ответа Бутора, но Абдель был уверен, что слышал, как тот говорит: «Теневые Воры».
Он ведь не мог оказаться в Амне, правда?
Абдель видел, как Джахейру убил Саревок. Джахейру вернули в мир живых жрецы Гонда по просьбе Анжело, будущего великого герцога Врат Балдура, когда Абдель отправился проливать испорченную кровь своего брата по отцу. Только через день после смерти Саревока Абдель снова увидел Джахейру живой. Она рыдала в его руках, и Абдель, исчерпавший тогда способность испытывать какие-то чувства, просто держал её в объятьях. Они мало спали, хотя и испытывали облегчение. Всё закончилось, но в процессе слишком много было утрачено. Вместо сна они долго бродили по тёмным улицам Врат Балдура. Горожане, купцы, торговцы и солдаты узнавали Абделя и кивали ему, безмолвно выражая признательность. Слухи о зловещих планах Саревока быстро разошлись по городу — Врата Балдура, как и многие другие города, жили слухами.
Той последней ночью они опять гуляли вместе — и оба молчали. Рука Джахейры висела на сгибе его локтя. За каждые два её шага Абдель делал один, и хотя уставшим в битвах коленям было больно от такой медленной походки, он был счастлив, что может идти с ней рядом. Периодически он бросал взгляд на Джахейру, и она улыбалась.
Из теней, как профессиональные похитители, возникли люди. Они заранее окружили Абделя и Джахейру, прежде чем показаться им на глаза. В мгновение ока Абдель осознал, что происходит, и сразу же выхватил меч. В тот самый миг трое похитителей двинулись к нему.