Первый передал, как положено командиру. Затем повторил рецепт для остальных. Себе, как всегда, в последнюю очередь.
— Вку-у-усно! — протянул командир, дожевавший кусок.
— Поддерживаю, — добавил Кайден. — Яйца действительно хороши. Что за птица?
Гром проглотил откушенное и пояснил:
— Цесарка. В том городке, дай свет памяти, как он назывался, цесарки в каждом доме. Куры зато — редкость.
Куори махнул рукой:
— Не суть, как назывался. Поверь, Гром, никто из нас тоже не помнит. Зато про цесарок я вот лично слышал.
Остальные заинтересовались и уставились на эльфа в ожидании истории. Тот не подкачал. Он ехидненько сощурился в сторону Кайдена и сказал:
— Говорят, их яйца очень крепкие, их сложно разбить, даже если об камень уронить с высоты человеческого роста.
— Что ж, — констатировал Кайден, притворно надувшись, — выходит, так и не узнаем, действительно ли портфель хорош…
Гром недовольно поморщился и, после такого выпада, незамедлительно затребовал у Куори щелбан, который тот задолжал за каргара. Пришлось подчиниться под дружное улюлюканье.
— Я постою за честь изделия Кайдена! — громыхнул повар и так щёлкнул товарища по лбу, что эльф ещё пару минут сидел с глазами в кучку. Придуривался, конечно, но Кайдену было приятно.
За дружеской вознёй быстро пролетело утро. Настала пора отправляться в дорогу.
Но сначала бульон. Пока не опустошили котелок, Гром и с места не сдвинулся бы. Его поварская принципиальность поражала, учитывая шебутной характер.
На тракте повернули направо, в сторону Мёртвых полей, которые начинались сразу за горным хребтом. В том месте, где проходил тракт, между двумя соседними склонами гор была щель, достаточная, чтобы в два ряда проехали повозки. Иначе бы дорога не могла называться трактом, кстати. Две повозки — минимальная ширина.
Но до этого перевала ещё было полдня пути. Через пару часов выехали на часть дороги, где совсем недавно прошла битва с порождениями. Это угадывалось с первого взгляда: следы крови, чужой липкий страх, въевшийся в песок, и тишина, ни одного живого звука вокруг.
Кайден так и не рассказал никому о своей встрече с лигром в лесу, но на удивленные взгляды — ребята тоже заметили странность, когда поднимались на тракт из пролеска — пояснил:
— Да, тут чисто, ни крови, ни боли. Этот отрезок дороги не востребован порождениями. Не привлекает их.
На вопрос “почему так?” — неопределенно пожал плечами.
Будь побольше времени, командир непременно решил бы разузнать детали. Сам бы полез в чащу леса. Но не в этот раз. Он лишь развернул карту и сделал на ней пометку на будущее.
Кайден заметил, как его взгляд сузился, когда командир покосился на зону древнего леса. Но предположить можно, на самом деле, что угодно. Вплоть до забытого артефакта или осколка светлого меча. Это, кстати, даже может оказаться правдой, потому как густые леса часто образуются вокруг частей оружия и доспехов Защитников. Из них льётся энергия света, которая ускоряет естественные процессы и порождает буйство жизни поблизости.
Кайден припомнил раны на ноге кано и подумал, что оставить их вполне мог тот же лигр. В принципе, всё сходится. Кано достаточно сильный — пятый уровень, как-никак — и вполне осилил бы зайти в поисках магии слишком далеко вглубь древнего светлого леса, которому покровительствует лигр. Причиной такой необдуманности даже могла быть самка кано. Но из-за раны она наверняка бросила своего самца, не дав потомство. Порождения не грешат верностью на ровном месте. Выгода у них всегда в приоритете.
Перевал миновали в полдень, остановились на обед в тени гор по другую его сторону. Казалось бы, всего каких-то пара километром узкой дороги разделяет эти местности, но здесь, за перевалом, даже воздух был другим.
Дожидаясь еды, Кайден, стоя на взгорке, глотал нещадно густую слюну, которую спровоцировали нехитрые кулинарные свершения Грома. Охотник всматривался в даль, пробегаясь глазами по линии горизонта.
Здешний ландшафт равниной не назовёшь. Сплошные возвышенности да низины. Если враги поджидают в одной из них, то их мало того, что не увидишь заранее, но ещё и запах не сразу придёт — стоячий воздух почти не разгоняли редкие несмелые порывы ветра.
Скривившись от неприятных мыслей, Кайден вернулся к костру.
— Видимость не очень радует, — констатировал он. — Ночью будет опасно.
— Да ладно тебе! — добродушно протянул Гром. — Некому тут прятаться!
Но командир оптимизм товарища не разделил. Именно его здоровый скепсис не раз спасал отряду жизнь. Кивнув своим мыслям, он сказал:
— Отправлю сокола на разведку.
Гром пожал плечами — толку спорить — и бросил главе отряда целое яйцо. Хмыкнув, добавил:
— Интересно, цесарочный сокол будет отличаться от куриного?
На такой вопрос командир не нашёлся что ответить, кроме:
— Вот и посмотрим.
Обхватив яйцо ладонями, он закрыл глаза и сосредоточился. Между пальцами проступило бледное красноватое свечение. Ещё минута — и оно погасло. Охотник раскрыл ладони и все уставились на яйцо.
Первая трещина не заставила себя долго ждать. За ней вторая, третья — и вот скорлупа уже разлетелась во все стороны, а из яйца показались острые крылья и хвост. Пронзительный крик озарил равнину, от чего Куори неминуемо скривился. Вот уж кто не меняется…
— Какой пятнистый! — восхитился Гром, ткнув в сокола пальцем.
Угодил он прямо птичке в грудь, за что получил негодующий треньк и болезненный щепок.
— Да я же погладить хотел!
Под дружный хохот командир отпустил питомца в небо. Сокол, взмахнув крыльями, начал набирать высоту, в то время как глаза его хозяина принялись меняться — становились почти чёрными с едва различимой чуть более светлой радужкой. Прямо как у птицы. Не просто так его прозвали Соколиным Глазом. Не только за поразительную остроту зрения.
Птичка, как и заметил Гром, действительно отличалась от обычного вида. Из куриного яйца получался почти белый сокол, на фоне облаков его было не разглядеть. А этот — в мелкие частые пятнышки. И клюв у него ярче. Охотники невольно загляделись на прекрасное создание, спешно ускользующее от взглядов в голубую высь.
— Ш-ш-ш! — возмутилась закипевшая похлёбка и повар поспешил приподнять крышку котелка.
— Где бы павлиньи яйца добыть… — мечтательно протянул Куори. На что командир только хмыкнул, приподнял уголок рта. Эльф просто никогда не слышал, как орут эти птицы.
Как и предполагал Гром, в низинах никого не оказалось. Сокол умчался далеко вперёд, добрался даже до Мёртвого поля. Но и там ничего подозрительного. Однако командир и бровью не повёл. Он был полностью удовлетворён и ни в коем случае не считал предосторожность излишней. Сокол будет во плоти до самого заката — вдруг пригодится ещё. Кто знает?
Прикончив сытный обед, охотники расселись по сёдлам и продолжили путь, сопровождаемые редкими криками птицы, доносящимися откуда-то сверху.
Командир безмятежно улыбался, его глаза и не думали возвращаться к нормальному виду. Светлый Защитник, чьей силой он владел, умел летать. И командир каждый раз, выпуская сокола, мечтал сам однажды отрастить огромные белые крылья (ну, может и в крапинку), чтобы подняться высоко-высоко. Так высоко, чтобы воздуха перестало хватать. Он даже тренировался задерживать дыхание, чтобы дольше там продержаться. Холод командира не пугал — пламя внутри поможет согреться.
Втайне он завидовал Кайдену, ведь ему доступен анимагический, полуживотный облик. Хоть и знал, чего стоит в него обратиться и потом вернуться назад, не сойдя с ума. Всё настолько серьёзно, что Кайден по факту единственный во всём мире перевертыш, который может снова стать человеком. Эту способность, как и несколько других, он обрёл, когда попал на Изнанку.
Командир не готов был пойти на подобный риск. Он подозревал, что и пары минут с той стороны не продержится. Тем более удивительный на его взгляд подвиг совершил Кайден. По единодушному мнению остальных охотников — оно того стоило. В анимагической форме Кайден мог уложить целую армию или очистить поле боя только лишь выбросом магии. И даже остаться на ногах после такой нагрузки!