Но чтобы это сделать, нужен Яд. Все упирается в него. Всего один пузырек. Один простой крошечный пузырек. Нет, не простой, особенно для носителя.
Значит, решено – ему нужно отправиться в это Иллинди, если оно в самом деле существует. Там он найдет то, что ему нужно. Там его целые пещеры. Не таким ли образом удалось некогда Ювелиру обеспечить Ядом целые воюющие королевства? Выглядит логично. Врата, он начинал верить в эту теорию быстрее, чем этого ему хотелось.
Потому что так вынуждены поступать отчаявшиеся люди – выживать в обстоятельствах, в которые они попали, и плыть туда, куда влечет поток. Амир бросил взгляд в ту сторону, где над сценой пира чашников мерцали оранжевые огоньки. Там был Кабир. Там была амма, и через несколько дней в доме появится еще один ребенок, а Кабиру предстоит взвалить на плечи тюк и претерпевать муку всякий раз, когда проходишь через Врата. Ему предстоит познать науку: избегать плети, не принимать близко к сердцу хулу. Он должен будет уметь противостоять соблазнам базара и сберегать скудный паек, который выделяет Совет торговли пряностями на содержание носителей. Будь то шафран, кардамон, имбирь или перец, Кабиру предстоит по-новому оценить их. И все то время, пока он растирает терзаемое болью тело. Пока превращается из мальчика в мужчину.
Кто бы ни победил, проигравшими будут чашники.
Пугающая тишина окутала Амира и Карим-бхая, оглушенных звуками праздника.
– Пулла… – начал Карим-бхай, как будто заглянув в мысли Амира. – Если я знаю тебя настолько хорошо, как мне кажется, ты принял решение отправиться в это… это Иллинди, вне зависимости, веришь ты в него или нет. Хо?
– У меня нет выбора, – устало кивнул Амир. – Но этот ублюдок Хасмин забрал у меня склянку с олумом. Я не знаю, как вернуть ее.
Карим-бхай призадумался.
– Есть способ, – проговорил он наконец.
Амир схватил Карим-бхая за подол рубахи и впился в него глазами:
– Расскажи какой!
Карим-бхай вздохнул. Он высвободился из хватки Амира, бросил взгляд по обе стороны длинных широких ступеней, спускавшихся в темную Чашу.
– Придется тебе стать тем, кем, по мнению высокожителей, ты уже являешься.
– Кем это?
– Вором.
Глава 6
Талашшукиец – доказательство факта, что формальное образование зачастую не так важно, как день, проведенный в литейной мастерской.
Амир стоял у Пирамиды с ведром и тряпкой в руке. На нем была свободная перепачканная рубаха и юбка-лунги, позаимствованная у Карим-бхая, которому она была велика. Со стороны ворот к нему подошел худощавый, хлипкого сложения човкидар. Амир спрятал дрожащую руку и придал лицу невозмутимое выражение.
– Хо, носитель! Ты что тут делаешь? – окликнул его човкидар. – Убирайся, пока начальник тебя не увидел.
Амир не двинулся с места.
– Кайкейи заболела, сагиб. Я пришел убираться вместо нее.
Човкидар смерил Амира взглядом с головы до ног, потом разрешил войти в ворота. Войдя в Пирамиду, Амир огляделся. Это было самое уродливое здание в Ралухе. Оно было возведено из сложенных как придется разных сортов кирпича и камня, с глубокими узкими окнами. Корявые строительные леса окружали его, словно ползучие лианы или побеги. На вершине, вмонтированные прямо в стену, находились большие часы, стрелки которых, похожие на заржавленные пики, вращались по циферблату с павлиньей головой.
В некоем извращенном смысле было логично, что главным в этом месте является Хасмин. Тут было мерзко, и Амир, шествуя со своим арсеналом уборщика, решил не пререкаться с начальником човкидаров.
Хасмин восседал в кресле, закинув ноги на стоящий перед ним стол и заложив руки за голову. Заметив Амира, пробормотал что-то неразборчивое. Човкидар за спиной хохотнул.
– Откуда начинать, сагиб? – спросил Амир.
Внутреннее убранство човкидарской берлоги выглядело вполне прилично. Скамьи, столы, стеклянные шкафы-альмирахи; шкатулочка с пряностями на столе – у каждого човкидара, с отделениями для шафрана, мациса и фенхеля. Амир скривился. Отличный способ прятать грязь под оболочкой.
Истинное зло Пирамиды крылось под землей, во тьме сырых камер. Ему довелось побывать там, пусть на краткое время, когда он рассердил Хасмина во время исполнения одной из миссий по переноске. Конечно, Хасмину пришлось проглотить гнев и прекратить донимать Амира. Повинуясь установленному Советом торговли пряностями закону, он вынужден был отпустить его.
Однако Амир навидался достаточно того, что рыщет в тени, чтобы навсегда избавиться от желания очутиться здесь снова.
Хасмин встал, обогнул стол, остановился в футе от Амира и с хмурой миной уставился на него: