Средство должно сработать. Должно сработать.
Никогда в жизни Амир не молился Устам, только проклинал их как мог. Но теперь это не помешает, подумалось ему. Он бросил на завесу Врат олум и, когда острие копья човкидара уже устремилось к нему, прыгнул в арку.
Глава 7
В период Великого воздержания во время афсал-дина в Каланади состоялось состязание. Восемь тысяч мужчин и женщин соревновались в том, кто дольше продержится, употребляя пищу без всяких специй, включая соль. На одиннадцатый день победу одержала женщина из вратокасты. Блюститель престола вручил ей в награду бочонок черного перца. Она тут же высыпала перец в сточную канаву, заявив, что предпочитает отныне есть пищу, приготовленную без пряностей.
В голове Амира звучал какой-то загробный голос – словно кто-то разорвал на полоски тысячу плащей и выпустил обрывки в небо, как стаю ворон. Амир оказался заточен в бурю, в свод со сверкающей над головой молнией. Под ногами что-то шкварчало и пульсировало. Он не чувствовал твердой опоры. Земля двигалась, вздымалась и опускалась, как грудь объевшегося за обедом человека.
Он старался удержать равновесие, как если бы шел по канату. Затем внизу разверзлась пропасть.
Он не упал.
Появился разлом, по поверхности побежали трещины, они расширялись, и Амир не мог ничего разглядеть в клубящейся в них тьме. Тьма не имела формы. Его мир кончился. Он умер, подумалось ему, и это место, куда попадают мертвые. Иного объяснения увиденному не существовало. А быть может, здесь оказываются только чашники. Только для них уготован конец, где нет воздуха, жизни, света.
Что тут имелось, так это аромат специй. Он поднимался по расселине, как если бы на ее дне разожгли миллион курильниц. Шафран, кумин, кардамон, куркума, имбирь, гвоздика, перец, мускат и все прочие известные ему пряности.
И наконец, голос.
«Помоги нам…»
Это был стон горы, низкий шорох джунглей, ураганный рев океана. И тем не менее слова, при всей этой невероятной какофонии, звучали в его голове как шепот.
Амир не в силах был ничего предпринять, когда пустота вокруг него внезапно переменилась. Несуществующий грунт, по которому плыли его ноги, исчез, и…
Падение.
Его мутило. Он ожидал, что вот-вот рухнет на твердую скалу. Был готов к обычному приступу боли, раскатывающемуся по всему телу, не дающему шевельнуться. Но нет, боли не было – только померкло сознание. Не открывая глаз, Амир ухватился за медальон на шее, и прикосновение к холодному металлу напомнило ему о том, через что он проходит.
Что это был за голос? И что за картины видел он при проходе через Врата пряностей? Странно: они были более четкими, чем во сне, но он осознавал, что это иллюзия. Кто-то просил у него помощи? Другой носитель? Способны ли носители общаться между собой через Врата? Нет, это невозможно. Переход длится всего миг – один раз щелкнуть пальцами, цокнуть языком. Единственное, что он толком мог вспомнить, – это боль непосредственного входа, а не дальнейшего прохождения.
Что-то коснулось его щеки. Влажное и слюнявое, как будто осел лизнул. Амир попытался сесть. Конечности не слушались, глаза отказывались открываться. Прошла минута, за ней еще несколько. Казалось уместным просто сидеть вот так, ни о чем не заботясь и предавшись блаженному покою.
Но вечно сидеть нельзя. Он хотя бы еще жив? Амир открыл глаза, и в них тут же ударил порыв ветра, заставив снова зажмуриться.
Впереди слышались голоса. Он кое-как встал, но легшая на плечо тяжелая, как булыжник, рука заставила его снова опуститься.
Амир еще раз попробовал открыть глаза. Кое-что прояснилось. Небо было бледным, с облаками в форме зерен и, к его ужасу, располагалось очень близко. Снова он ощутил влажное касание на щеке и пошевеливший волосы порыв ветра. Сильного ветра.
За спиной нависала громада Врат пряностей, древних и потрескавшихся. Ветер производил причудливый звук, вгрызаясь в расселины, но упираясь в завесу.
Большую часть поля зрения занимало небо. Казалось, будто Амира перенесли в облака, вот только тело его к этому не подготовили. Холод пронизывал рубаху, зубы стучали. Амир решил уже было снова войти во Врата, когда сообразил, что при нем нет шафрана.
Путь назад, в Ралуху, отрезан.
Снова ему на плечо легла рука. Амир развернулся и увидел перед собой коренастого бородача с обернутой в чалму головой. Мужчина кутался в шерстяное одеяло, бурое и в пятнах. Почти все морщины на его лбу сошлись в мрачную гримасу, в руке он держал серп, блестящий конец которого находился в паре дюймов от лица Амира.