Не успел Амир вымолвить хоть слово, как из-за спины первого возник второй человек, такого же крепкого сложения, с копной легких как пух волос на голове. Вместо оружия в руках он держал кусок черной ткани. Незнакомец опустился рядом с Амиром на колени:
– Врата, ну почему проблемы всегда приходят в облике молодых растрепанных парней!
Чтобы перекрыть шум ветра, ему приходилось кричать.
Миг спустя этот второй приблизился и накинул Амиру ткань на голову. Амир попытался сопротивляться, но серп первого коснулся его щеки, и этого хватило, чтобы усмирить любого. Косматый тут же завязал глаза Амиру, не обращая внимания на его бормотание.
– Вы не понимаете, – принялся убеждать их Амир, ничего перед собой не видя. – Хо, хо! Что вы творите? Нет, вы послушайте. Я здесь только ради Яда. Меня послал… Ой-ой!
Неизвестный затянул повязку у Амира на голове, в узел попали волосы, и боль была жуткая. Любые попытки освободиться были пресечены носителем серпа, стянувшим руки Амира веревкой.
– Это Иллинди? – прохрипел молодой человек.
Повисла пауза.
– Ну да, Иллинди, понятное дело. Раз ты бросил на Врата пряностей щепотку олума, то куда еще ожидал попасть? Ты на самом высоком пике горы Илом, куда прибывают все, избравшие этот путь.
Амир сглотнул. Самый высокий пик. Излишне было говорить, что он боится высоты, оставалось только молча поблагодарить неизвестных, завязавших ему глаза.
– Макун-кундж, ты не хочешь зачитать этому юноше его права?
Похоже было, что вооруженного мечом звали Макун-кундж. Амир услышал хруст разворачиваемого пергамента. Макун-кундж откашлялся, потом принялся декламировать громким грубым голосом:
– В соответствии с указом Раз Иллинда Махарш Севака, глава восьмая, стих четырнадцатый, рассказанным Шат… Шатру… Шат… Мне это не выговорить. Ну почему документ не мог составить кто-нибудь по имени Бил, Джун или Дев?
– Шатругханом Сааланом, – терпеливо подсказал второй.
– Да помню я, помню. Просто давно это было, и древний язык выветрился у меня из памяти. Сколько лет прошло? Четыре тысячи сто двенадцать, если считать по зарубкам в пещере. Я бы сказал, стоит отметить… Виноват, о чем это я? Права. В соответствии с указом Раз Иллинда Махарш Севака, глава восьмая, стих четырнадцатый, рассказанным Шатругханом Сааланом из Дома Западных Уст, ты застигнут находящимся на земле, на которой не должен находиться. У тебя будут изъяты все специи и оружие, а глаза твои будут завязаны все время твоего пребывания. Тебе предоставят шанс объяснить причину незаконного появления здесь Креслам. У тебя есть право искать Защитника, и, если ты не сможешь его найти, уважаемые члены Совета Кресел предоставят его тебе, прежде чем ты будешь выслушан. Вопросы есть?
– Да. Я…
– Отлично. Ну что, Сибил-кундж, потащили его вниз?
Ветер трепал волосы Амира и норовил повалить, стоило только пошевелиться. Сибил-кундж и Макун-кундж оказались не самыми вежливыми спутниками. Они не слушали его или перебивали, даже если ветер и доносил до них какие-то обрывки слов. От обоих воняло нестираной одеждой, но в их дыхании, пока они пыхтели по бокам от пленника, угадывался аромат гвоздики. Амир старался держаться ровно, но тело так и норовило свернуться, словно лист пергамента, слишком долго пролежавший скатанным в свиток.
Неуклюжий спуск продолжался невесть сколько – Амир поймал себя на мысли, как меняется ощущение времени, когда не видишь, – но вот что-то стало наконец меняться. Даже через повязку он чувствовал нечто темное впереди, похожее на дверной проем. Слабый свет с неба исчез, стоило ему сделать следующий опасливый шаг.
Ступени. Крутые и скользкие.
– Теперь осторожнее.
Амир не распознал, говорит это Макун-кундж или Сибил-кундж.
– Их всего сотня.
Амир застонал:
– Послушайте, вы заблуждаетесь. Меня прислал сюда Файлан.
При этих словах шаги замерли. Видеть Амир не мог, но чувствовал, как взгляды стражей впились в него.
– Повтори, что ты сказал.
– Что меня прислал Файлан.
– Он сказал «Файлан», Сибил-кундж?
– Вроде как да. Думаешь, нужно у него спросить?
– Спросить о чем? – Амир набрался терпения.
Несколько секунд, пока висела тишина, он балансировал на краю ступени и чувствовал пустоту внизу и сырые стены вокруг, как если бы оказался в большой цилиндрической полости, просверленной вглубь горы.
– Какой он из себя? – спросил Макун-кундж.
– Какой он… – Брови Амира слегка поднялись над повязкой. – В смысле?
– Он всегда такой неуловимый, Сибил-кундж, не так ли? О, мы дождемся его ночного дежурства и будем делать маленькие ставки на то, что будет на нем надето. Он посмотрел на меня однажды, да. А на тебя – ни разу, Сибил-кундж. Ха! На тебя ни разу.