Гладкий черный камень, размером с футбольный мяч, был неуместен на одиноком холме. Вокруг не было других камней или валунов, и уж точно не было таких черных, как этот. Он больше походил на вулканическое стекло, чем на что-то, что можно найти в английской сельской местности. Если бы не тонкие серые прожилки на его поверхности, это мог быть старомодный шар для боулинга или одна из тех мультяшных бомб со взрывателями и надписью "ACME" на боку. Чем ближе она подходила к нему, тем менее гладким казался камень, как ухудшается изображение на экране телевизора, если подойти к нему вплотную.
Бойси натянул поводок, да так сильно, что чуть не вырвался из ее рук. Она быстро натянула поводок и снова взяла спаниеля под уздцы.
- Веди себя хорошо, Бойси! Что на тебя нашло?
Птицы перестали щебетать, солнечное тепло исчезло, но было по-прежнему так душно, что трудно было сделать вдох. Раздался отдаленный раскат грома, но на небе не висело ни единого облачка.
Глаза Элизабет остановились на странном черном камне. В ее сознании всплыло слово "обсидиан". Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, не зная почему, просто что-то внутри нее требовало этого. Кончики ее пальцев уже почти соприкоснулись, когда Бойси укусил ее.
- Проклятье!
Поводок выскользнул из ее рук, и Бойси убежал, сбегая с холма на полном ходу, как борзая в погоне за кроликом.
- Бойси, вернись!
- Черт побери!
Ее рука ужасно болела; в том месте, где один длинный клык сдавил кожу, образовалось фиолетово-синее пятно. Бойси никогда раньше так на нее не огрызался. Никогда. Что на него нашло?
Затем пришла новая боль.
Тум-тум-тум-тум-тум...
Элизабет повернулась и схватилась за лоб. Тонкие серые вены на поверхности камня начали пульсировать и вибрировать. Он взывал к ней. Она не могла сдержаться. Она протянула руку.
Прижала кончики пальцев к камню.
Ледяной холод. Как будто провела рукой по внутренней поверхности холодильника.
Это было... неправильно. Неестественно.
Элизабет уже собиралась отстраниться, когда что-то схватило ее. Кончики ее пальцев прижались к ледяной поверхности камня. Мощная сила захватила ее разум и показала ей невероятные вещи. Страшные образы впились в ее душу и вскипятили кровь в жилах.
Она видела ужасы - изысканные пытки самого худшего вида.
Огромный легион чудовищных существ.
Она видела Ад.
Картины в голове Элизабет были настолько чудесными и ужасающими, что ее глазные яблоки расплавились внутри черепа и потекли по щекам, а сердце лопнуло в груди, как уколотый булавкой воздушный шарик. Когда ее шестидесятисемилетнее тело опустилось на землю, это была пустая шелуха, и дни, когда она бродила по полям, закончились - ее пенсия безвозвратно завершилась.
Холодный черный камень снова погрузился в сон.
~РИК БАСТИОН~
Девоншир, Англия
Когда по радио зазвучала песня Рика, он поморщился и выдернул вилку из розетки. Мало что расстраивало его больше, чем слушать свой хит №1 "Крест на плечах". Это были ногти на доске, и его название стало более чем подходящим. Его существование было его крестом, который он должен был нести.
Сидя на кухне своего огромного загородного дома, он налил себе еще виски и включил встроенный в стену телевизор. Вечер еще не наступил, и в эфир выходила лишь пара запутанных викторин и шуточное судебное дело с участием судьи Кеттлби. Сегодня жестикулирующий молоточек слушал дело о краже Xbox. Захватывающая вещь.
Рик соскользнул с табурета и понес виски в гостиную, где подошел к изящному черному пианино в углу. Несмотря на меланхолические чувства, которые всегда вызывала в нем игра, он никогда не терял привязанности к своему любимому роялю. Он копил на него шесть долгих лет, еще до того, как приобрел свое состояние. Чувство удовлетворения от того, что он наконец-то заработал достаточно денег, чтобы купить этот прекрасный инструмент, заставило его еще больше дорожить им. Теперь он мог купить пианино вдвое дороже, но оно не значило бы и половины того, что он имел.
Сев за пианино, Рик поставил виски на подставку, уже стоявшую на блестящей черной крышке. Его пальцы начали автоматически играть.
"Дом восходящего солнца"[2].
Закрыв глаза, он погрузился в себя и стал вместилищем, через которое текла музыка. Невозможно было не улыбнуться под натиском хорошо сыгранной фортепианной музыки. Именно это ощущение мира и покоя, которое он испытывал, касаясь клавиш, впервые привлекло его в музыкальную индустрию. В жизни так много страданий, поэтому если он и собирался посвятить свою жизнь чему-то, то только этому - созданию красоты кончиками пальцев.