Скотт, проследив ее взгляд, повернулся в мою сторону. Но я остался стоять, как стоял, и даже не шелохнулся. Тогда он подошел к окну и, знаком показав мне, чтобы я чуть-чуть потерпел, принялся задергивать шторы. Но тут я не выдержал и распахнул дверь.
— Нет уж, извини, приятель, — покачал я головой, — А вот этого-то делать не надо.
— Эллиот, мы просто беседуем, — сказал Скотт. — А ты нас отвлекаешь. Ведь нам действительно необходимо поговорить.
Лиза, уже снова сидевшая в кресле-качалке и тихонечко вытиравшая нос батистовым носовым платком, подняла на меня глаза и тихо произнесла:
— Все в порядке, Эллиот. Можешь мне поверить. Все в порядке. Ступай в бар и пропусти стаканчик. Все в порядке.
— Ладно, но, прежде чем я уйду, давай расставим точки над «и», — ответил я. — Не знаю, что тут происходит, но надеюсь, что никто никого принуждать не будет…
— Эллиот, это не в наших правилах, — отозвался Скотт. — Мы никогда никого не принуждаем. Ты ведь прекрасно знаешь, кто мы. — Он выглядел обиженным, будто я ранил его в самое сердце. Его темные глаза выражали искреннюю печаль, а уголки губ опустились в грустной улыбке. — Но нам надо кое-что утрясти. И мы хотим потолковать об этом с Лизой.
— Все в порядке, Эллиот, — сказала Лиза. — На самом деле. Я зайду за тобой в бар. А теперь иди. Ты можешь это сделать для меня?
То были самые длинные сорок пять минут в моей жизни. Пришлось каждые тридцать секунд напоминать себе, что нельзя напиваться. Иначе я одним глотком прикончил бы свой виски. События последних минут молнией проносились в моей голове. Через открытую дверь мне был виден кусочек Французского квартала: увитая розами кованая решетка галереи над узким тротуаром, парочки, идущие под руку мимо дверей ресторана в свете газовых фонарей.
Наконец в бар проскользнул Скотт. Человек-пантера с прилизанными кудрявыми волосами и проницательными глазами, словно сканирующими зал.
— А теперь, Эллиот, давай-ка поговорим, — улыбнулся он, снова слегка сдавив мне шею горячими нежными пальцами.
Похоже, у них там, в Клубе, у всех горячие нежные пальцы.
Ричард ждал нас в комнате. Он сообщил мне, что Лиза ушла на кухню и теперь уже я должен быть готов к серьезному разговору. На ковре валялись ее босоножки на шпильках. Совсем как тогда атласные шлепанцы в ее спальне. Эта мысль точно ножом пронзила мой мозг.
Я сел в кресло. Скотт отошел подальше, туда, где стоял секретер. Ричард, небрежно засунув руки в карманы, прислонился к столбику кровати.
— Эллиот, мне необходимо задать тебе парочку вопросов. — начал Скотт. Приятное выражение лица, манера обращения точь-в-точь как у Мартина, доброжелательный взгляд глубоко посаженных глаз, слегка натянутая улыбка. Скотт, казалось, был погружен в свои мысли. — Скажи, тебе было хорошо в Клубе до того, как ты решил уехать? Все было тип-топ? Все получалось?
— Я не намерен обсуждать это без Лизы, — ответил я. — Эллиот, мы не сможем все уладить, если ты прямо сейчас не пойдешь с нами. Мы должны знать, что происходит. Судя по всем нашим отчетам, а мы собаку съели в этом деле, ты прекрасно справлялся со своими обязанностями в Клубе. Мы хорошо отрабатываем свои деньги, — нетерпеливо покачал головой Скотт. Глаза прищурены: типа посмотрим, что ты на это скажешь. — Понимаешь, Эллиот, когда раб попадает в Клуб… Я хочу сказать, если ничего не происходит и раб все же ступает на землю Клуба, то этот раб уже успел с головой окунуться в садомазохизм. Я хочу сказать, он уже все знает о своей сексуальности и понимает, чего хочет. Я хочу сказать, ты не можешь оказаться в Клубе только потому, что провел сраный уик-энд с дружком-извращенцем в Кастро-Дистрикт в Сан-Франциско.
Я молча кивнул.
— Я хочу сказать, что мы имеем дело с индивидом, который хочет не только разыграть свои фантазии, но и прожить их, причем весьма активно, в течение достаточно долгого периода времени.
Я снова молча кивнул. Но где же Лиза? Действительно ли она в соседней комнате? Выпрямившись в кресле, я как можно более вежливо спросил:
— А нельзя ли поближе к делу?
— Я как раз к этому и веду, — ответил Скотт. — Я хочу сказать, что опыт работы в Клубе имеет для раба колоссальное значение, в противном случае ему или ей там не место. Я хочу сказать, что у нас здесь не дешевый бордель…
— Можете мне поверить, — перебил я его, — мы абсолютно с вами согласны. Можете не продолжать.
— Хорошо. А теперь то, что я собираюсь довести до твоего сведения, может показаться грубым, но ты должен понять, почему я это говорю, а потому я хочу попросить тебя сохранять спокойствие и позволить мне договорить до конца. Если ты сейчас добровольно не сядешь с нами на самолет и не вернешься обратно — и, смею заверить, никто из нас не собирается применять к тебе силу, — тебя навечно занесут в черный список Клуба. Ты никогда больше его не увидишь — ни в качестве раба, ни в качестве члена, ни даже в качестве сотрудника любого уровня. — Пауза. Тяжелое дыхание. Потом, понизив голос. Скотт продолжил: — Более того, тебя внесут в черные списки всех заведений типа нашего, с которыми мы сотрудничаем по всему миру. А еще тебя внесут в черный список все инструкторы, с которыми мы работаем. Включая Мартина Халифакса. Он теперь даже на порог тебя не пустит, и если ослушается, то мы разорвем с ним все отношения, а потому Мартин рисковать не станет. Ну вот, Эллиот, это значит, что всю свою жизнь ты будешь вспоминать полученный здесь уникальный опыт. Но ты уже никогда не сможешь его повторить. Клуб будет расширяться, появятся новые филиалы, откроются новые клубы, и ты будешь читать об этом, но вход туда тебе будет заказан.