— Я не Могвид.
— Тогда кто?
Человек повернулся к восходящему солнцу.
— Фердайл. — Хотя лицо человека осталось прежним, в нем, без сомнения, произошли какие-то изменения. Этот человек вел себя несколько иначе. Его взгляд был остр и стремителен.
Нилан и Тайрус приблизились к ним.
— Фердайл? Как?
Мужчина нахмурился.
— Это все проделки моего брата. Змея Мишель. Она нас как-то странно объединила.
— А Могвид?
Фердайл с отвращением вытер руки о рубашку.
— Хотя я его не ощущаю, он все еще внутри, — там, где был я мгновение назад: запертый в темнице без решетки, беспомощно наблюдающий за событиями.
— Но что привело к замене? — спросила Нилан.
— Я не контролирую это; и Могвид тоже.
Мерик проговорил:
— Пакагола Мишель была настроена на луну. Ты же появился с первым проблеском солнца. Хм… Интересно…
Фердайл уставился на него, все еще не понимая.
Мерик взглянул на восходящее солнце.
— Подозреваю, что ты контролируешь это тело днем, а ночью Могвид вновь завладеет им.
У Фердайла на лице появилось болезненное выражение.
— По правде говоря, я хочу найти способ разорвать это заклятие.
— Уверен, что Могвид чувствует то же самое, — усмехнулся Мерик. — Думаю, вы оба останетесь с нами еще на некоторое время.
Тайрус покачал головой и зашагал прочь.
— Тогда отправляемся. У нас впереди долгий путь.
Джоах держал тело Кеслы до тех пор, пока в реальном мире не взошло солнце и сонная пустыня вокруг него не рассеялась, забирая с собой и девушку. Джоах вновь оказался в одной комнате с василиском.
Рядом с ним сидели Каст и Сайвин. Его превращение, должно быть, так напугало их, что Рагнарка пришлось отпустить.
— С тобой все в порядке, Джоах? — спросила Сайвин.
— Ты постарел на сотню зим прямо на наших глазах. — Каст сделал шаг в сторону.
Джоах взглянул на василиска и нахмурился. Форма зверя не изменилась: чешуйчатая змея с головой птицы-падальщика. Но он уже не был изваян из черного эбонита, а испускал мягкий красноватый свет, отраженный от факелов.
— Каменное сердце, — пробормотал Джоах.
Каст выпрямился и взглянул на статую.
— Это произошло почти сразу после твоего старения. — Он обернулся к Джоаху. — Что случилось?
Джоах покачал головой. Он протянул руку Кровавому Всаднику, чтобы тот помог ему подняться на ноги. Кости заскрипели, суставы пронзила резкая боль. Превозмогая боль, он поднялся и, шагнув вперед, наткнулся на что-то в песке.
Он посмотрел вниз.
— Что это? — спросила Сайвин, потянувшись.
— Не тронь! — рявкнул Джоах, заставив ее отпрянуть. С помощью Каста он наклонился и поднял длинную палку. — Это мое.
Джоах слишком дорого заплатил за свой трофей. Он не собирался отступать. Подняв посох, он со вздохом облегчения оперся на него и осторожно побрел к статуе.
— Будь осторожен, — предупредила Сайвин.
Развернувшись к ним спиной, Джоах приоткрыл рот и бесшумно заворчал. Пальцами он ощущал небольшой поток темной энергии, курсирующий по древесине. Прежде совершенно пустое, окаменелое дерево, должно быть, впитало силу черных песков после того, как он отшвырнул его. Джоах приподнял посох и направил его на статую.
— Джоах! — предостерегающе крикнула Сайвин.
Он не обратил на нее внимания. Он воззвал к магии посоха и произнес заклятие черного огня, знакомое ему так же хорошо, как собственное имя. Его губы похолодели, кончик посоха почернел. Когда он проговорил последние слова, из посоха вырвался столб тьмы и врезался в яркий камень, разбивая василиска на тысячи красных осколков, осыпавшихся на противоположную стену. Джоах опустил посох и облокотился на него, поворачиваясь.
— Что с тобой случилось? — вновь спросил Каст.
Джоах вместо ответа кивнул на туннель, ведущий из комнаты.
— С пустынями покончено.
На ладони статуи Мантикора Эррил выбрался из обломков, неся на руках Елену. Ослабев от потрясения, он упал на колени перед видением Тети Филы, не выпуская Елену из рук.
— Она не дышит, — вырвалось у него из перехваченного горла. — Сердце не бьется.
Фила опустилась на колени перед ним, Она вытянула руки и пропустила их сквозь тело Елены.
— Нет, Эррил, она все еще жива, только очень ослабла. Плотина коснулась ее и затянула очень глубоко.
Эррил обмяк, несколько успокоившись.
— Она будет жить. Она придет в себя. Исцеляющие силы Кровавого Дневника…
Фила нахмурилась и взглянула на открытую книгу, лежащую на гранитной руке.