***
Пока ехали до отдела, Родион пытался разговором как бы сгладить напряжение. Пилюлин явно был удивлен, что с ним не могли поговорить в его рабочем кабинете, а везут в какие-то допросные места, туда, где он сам не бывал, но был наслышан достаточно, чтобы о них иметь собственное мнение. В кабинете на стуле уже сидел совершенно потерянный, в зеленом лабораторном халате, его друг. Опера вновь приглашение с приводом перепутали. Друзья поздоровались крепким рукопожатием, и с прямыми спинами, сидя в ожидании, казались детьми, смотрящими по телевизору страшную сказку.
Родион спровадил всех остальных в коридор и попросил подежурить с той стороны, чтобы никто не вломился. Чтобы самому не быть слишком похожим на полицмейстера, сел на край стола и повел такой разговор: он дает честное слово, что их беседа не будет никак записана, ни на диктофон, ни ручкой, ни одно их слово не будет запротоколировано и оформлено документально. Ему, Родиону, стало из агентурных источников известно, что они вдвоем собираются провести акт возмездия над теми, кого они считают убийцами, зверьми и фашистами. Он и сам о тех по-другому и не думает, но есть между ними существенная разница: он облечен законом искать, ловить и задерживать преступников, а они сами решили присвоить себе эти функции и, что еще страшнее, роли судей и палачей. На последние слова живо отреагировал химик. Он, вдруг, похоже, неожиданно даже для Пилюлина, разразился речью, что убивать никто и не собирался, просто он работает сейчас с самыми передовыми технологиями введения людей в состояние глубокого сна, и он может произвести это выключение в самом коротком режиме. Планировалось именно так воздействовать на преступников, а потом передать их уполномоченным ведомствам. Родион ответил, что это ничего не меняет, ибо использование материалов лаборатории без санкций и разрешений уже является преступлением. Они все это слушали, понимая, что возразить на сказанное было нечего. Пилюлин ждал, что майор станет говорить о ребячестве, тогда бы он возразил, но тот ничего такого не сказал. Майор повел к главному, что хотел услышать: кто эти негодяи, откуда им они известны, и насколько все это соответствует действительности?
На это уже отвечал Пилюлин. Он рассказал о детском доме, о том, что там есть девочка 10 лет по имени Маша. Родион, вдруг, сам не понимая зачем, спросил:
– А кто она вам?
Ситуация перешла в нелепую, но Пилюлин без колебаний ответил, что это его дочка. Нелепости от его слов не убавилось. Так вот, та девочка в тот день, когда была убита Люся, из окна актового зала видела в соседнем дворе, что относится к спорткомплексу, шестерых мужчин в черных балахонах и масках. У него лично нет сомнений, что это те самые фанаты-каратели. У Родиона все внутри вспыхнуло: значит, все-таки был свидетель, не зря он так был уверен, что он найдется. Пилюлин еще что-то говорил, но он его уже не слышал. Пообещав еще раз, что весь разговор останется между ними, он за руку попрощался и своим дал распоряжение отвезти людей туда, где взяли. Мозаика, хоть и с прорехами, но складывалась.
Родион, ощущая внутри себя сыскной зуд, кинулся к начальнику следствия. Ему сейчас была важна процедура допроса десятилетней девочки. Там надо было провести все предельно точно. Капитан была на месте и встретила его с большой радостью, в надежде на обещанные новости из командировки. Родион знал, что ей было нелегко после того, как обе ее версии мотива не сработали, и он приготовил ей что-то ободряющее. Он в простых выражениях ей сказал, что ее первая и основная версия экстремистско-фашистских мотивов находит свое подтверждение. Это ей явно понравилось, а в подробностях он обещал все осветить завтра, у полковника на планерке. По тому вопросу, что он пришел, она проинструктировала его быстро и подробно, при этом сама вызвалась допросить, но Родион, сославшись на пока еще неконкретность ситуации, раскланялся и убежал. Из кабинета, найдя в справочнике телефон детского дома, позвонил директору. Женщина-директор отнеслась к его просьбе достаточно спокойно, пообещала и сама присутствовать. Она же предложила встретиться в 11 часов, именно в то время за Машей каждый день приходит женщина по фамилии Пилюлина, которая находится уже на последней стадии удочерения девочки. Нелепость при разговоре с Пилюлиным была расшифрована. Но 11 часов – время для Родиона было не очень, если планерка все-таки завтра будет, ему придется ее пропустить. По командировке он отчет сварганил еще в поезде, для него сейчас самым главным был завтрашний протокол допроса девочки.