Пришел Роман Петрович, он уже знал, что пацаны завтра пойдут на войну и хотел с ними просто посидеть рядом. Родиона эксперт любил как сына, он дружил с его родителями с незапамятных времен, и когда Родион осиротел, то в его нечастные приезды из области старался как мог его подбодрить.
Его родителей не стало 28 сентября 1994 года, они были в списках тех 852 пассажиров, которые пропали без вести при гибели парома «Эстония». Тогда Родиону было 19 лет, а сейчас ему 36. Петрович один знал, почему тот не женится и детей не заводит: у него был панический страх, что его дети могут тоже остаться сиротами, это еще не отболело в нем, потому все и спешил в бой. Вот такая была у Родиона биография на своей родной земле. Уходя от них, Роман Петрович уже в дверях нарочито громко сказал, что напоминает о своем послезавтрашнем юбилее, и что они все приглашены. Услышали они его или нет, было непонятно, но ему казалось, что если он пригласил их на послезавтра, то завтра они будут как бы защищены.
В 18:00 Родион был у полковника, тот его встретил полный официоза, переход на такую манеру разговора выдавал готовность принимать ответственные решения. Они до темноты обсуждали план операции. Полковник со всеми доводами согласился, но настоял, что перед самым штурмом обратится к преступникам с предложением не усугублять свою участь и добровольно сдаться. Практически это будет выглядеть так: он подъедет вслед за омоновцами к воротам спорткомплекса, и с той территории проговорит свое обращение по громкой связи. Завтра в 7:30 утра совещание с силовиками. Полковнику все казалось, что они тут переоценивают способности и вооруженность этих фанатиков, но проверить это можно было только опытным путем, и не исключено, что этот путь может быть кровавым.
***
После кино Пилюлин вместе с женой повели Машеньку в детский дом. Ей оставалось совсем недолго еще ночевать не в своей новой кроватке. Она набрала два кармана леденцов для девочек и была в хорошем настроении. Взяв слово, что ее завтра заберут без опозданий, Машенька проворно убежала в свой казенный дом. Она помахала им из окна своей комнаты на втором этаже, блестя в последних лучиках сегодняшнего солнышка. В окошке рядом с ней было еще пять или шесть личиков девочек-сирот, но только они не махали им, а молча смотрели. У Пилюлина перехватило горло, а жена опять заплакала. Они шли под ручку по узкой дорожке и еле на ней помещались. Солнце село, стало холодно, и хотелось домой.
Ксении кино понравилось, ей почему-то показалось, что оно не столь увеселительное, сколь поучительное. Кто родился добрым к себе подобным, тот злым стать не может, а кто уже родился человеконенавистником, творить добро никогда не будет. Может, ей это под настроение? Когда сидела в кино, один раз звонил Родион, а сейчас он сам вне сети. У нее было какое-то потерянное состояние, ее тянуло к этому человеку. Она вдруг стала ощущать в себе первые нотки музыки семнадцатилетней девочки, а на улице-то была осень…
Она зашла в булочную и купила себе маленький тортик в красивой коробке, с названием «Наше свидание», поймала такси, водитель был очень учтив, выскочил и открыл ей дверь рядом с собой, но она сама открыла заднюю и села туда. Водитель оказался не только учтивым, но и очень разговорчивым. За короткое время поездки он активно пытался произвести впечатление. Создавалось ощущение, что это – граф Монте-Кристо, обладатель сокровищ Цезаря Спада, который сейчас инкогнито скрывается от завистников под личиной таксиста. Он успел рассказать ей, что жена его – грязнуля и сплетница, начал клянчить номер, а в конце поездки с надеждой спросил, не нужен ли ей спутник жизни? Получив на все отрицательные ответы, он демонстративно долго копался, чтобы не давать сдачу, и в этот раз не вышел открыть дверь. Она зашла в подъезд, а он еще долго стоял, осмысливая неудачу, но решив просто, что эта барышня – дура, с легким сердцем поехал зарабатывать.
Родион, в общем-то, и не хотел сегодня общаться с Ксенией, очень уж боялся сегодня сказать ей о своих чувствах, а завтра осиротить. Он всем своим существом чувствовал, что там будут такие враги, с которыми он еще не сталкивался, а по призыву полковника они, конечно, не выйдут с поднятыми руками. Но тот был прав: надо было соблюсти все гуманистические формальности. Родиона страшило лишь одно – опасность появления заложников, тогда все усложнится в десятки раз, а крови прольется намного больше. Он сидел дома у телевизора, на экране супермен-кобра крушил бандитов и психически нездоровых качков. Сейчас он в голове прокручивал все боевые операции, в которых принимал участие, и ни одна из них не была похожа на другую, одинаково было лишь то, что в них он терял друзей. Вдруг зазвонил телефон: надо же, первая позвонила, та самая «женщина-праздник». Вероятно, понадобилась помощь, и скорее всего, материальная. Всегда это были просроченные кредиты. Он не стал отвечать на звонок. Встал, налил себе полстакана виски, выпил и лег в кровать в надежде заснуть, три раза подскакивал, с паникой глядел на часы, боясь проспать, время что-то двигалось очень медленно.