В 1982 году старший опер, будучи уже подполковником, был включен в то самое, сверхсекретное, созданное Щелоковым подразделение по борьбе с коррупцией. Это была группа элитных сыщиков, действующих по прямому поручению министра. Тогда уже становилось ясно, что власть сращивается с криминалом, особенно это проявлялось в южных регионах Союза. По одному из дел вышли на окружение главы Азербайджана, Алиева. По его распоряжению было организовано два липовых колхоза, одним из которых руководил Герой Социалистического Труда, а другим – кавалер Ордена Ленина. Так второй из них на вопрос, почему не Герой, ответил, что на звезду денег не хватило. Сыщики привезли оттуда убойный материал и ждали санкций на продолжение работы. Но тут неожиданно Брежнев полетел в Баку и вручил республике Орден Ленина. За это ему подарили шашку, запонки и булавку с черным бриллиантом. Так тема тех колхозов и умерла. Так же получилось и с Грузией, где делали деньги на левом винограде. И еще с десяток дел остановили окриками «Не трогать»! Тогда и ушел с должности генерального прокурора СССР их «важняк», будучи в курсе всех тех дел.
В марте 1983 года пришел конец этой группе. Новый министр Федорчук, выходец из КГБ, стал выгонять просто без всяких причин специалистов из МВД. Он устраивал ложные доносы и доведения до самоубийства. С группы по борьбе с коррупцией выбивали показания против Щелокова, стряпали на них дела и прятали по психушкам, где вкачивали сыворотку правды. Известно, с какой неприязнью к Щелокову относился Андропов, а еще больше его ненавидел тот, что стал преемником. Проверки велись по всей стране, близкие Щелокову люди либо попадали за решетку, либо оставались с «волчьим» билетом, а кто-то давал показания и вымаливал себе прощение. Андропов мстил за то, что МВД пыталось ущемить приоритет политической полиции (КГБ) на право заниматься антикоррупционной деятельностью. Андропов мстил всем, кто был не под ним, и в первую очередь – Леониду Брежневу, которого был вынужден терпеть над собой. Но его время триумфа закончилось очень быстро. 3 февраля 1984 года он предстал перед другим судом, ведь известно, что, в конечном счете, каждый отвечает сам за себя.
***
А о том подполковнике, бывшим московским сыщиком, вдруг вспомнили в 2000-м году, когда ему уже исполнилось 54 года, и у него уже был первый внук, Алешка. Но еще были живы люди, которых он сам любил и которым сам доверял: бывший профессор Ариадна и бывший зам. прокурора СССР, настоящий «важняк», им было, соответственно, 67 и 77 лет.
За ним в кабинет участкового на черной «Волге» приехал начальник МУРа и пригласил на встречу с руководством ведомства. Вся страна обновлялась и молодела, а в коридорах МУРа мало что изменилось, стало только еще мрачнее. В стране победившего социализма бандитов, конечно, быть не могло. Но социализм закончился, и власти вынуждены были признать, что банды есть, и их очень даже много. Сейчас наступили времена еще более страшные: бандиты потащили деньги в экономику, делая из государственной экономики экономику бандитскую. Власть это очень страшило, и, хотя она не переставала быть комитетской, с бандитами работать должны были те, кто это умел делать, поэтому пришлось извиняться перед некоторыми за неправедные поступки. Генеральско-комитетские извинялись, только сквозь зубы. Болезнь мундиролюбия была неизлечимой. Тех «важняков» уже не было, они просто состарились, а новым настоящим генералам вырасти не дали. Сегодняшние же вовсю «крышевали», а регулировать плотность криминальной среды и бороться с ней просто не умели. Сегодняшняя борьба с криминалом была тождественна борьбе с коррупцией, и нынешняя власть настоятельно просила их за это взяться, ибо уже нарождалась новая идеология. Как и предыдущая, она была античеловеческая, только та построена на страхе, а новая идеология провозглашала своим главным правителем власть денег. То есть – у кого их больше, тот и правит. Только они еще могли бороться с теми, у кого было больше голосов, а когда стали провозглашать правителями тех, у кого больше денег, наступила полная немощь. Коррупция проникла во все эшелоны и ведомства. И они пошли на эту войну со своей идеологией, у которой было имя, и звали ее – Совесть. Они пошли против наркомафии, политического террора, против банд и их покровителей.