Мотоциклисты, бронетранспортёры и танки медленно двинулись в их сторону, поливая огнём пространство между лесом и дорогой. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Настоящий страх холодной липкой струёй потянулся вдоль позвоночника. Смерть шла по пятам.
Были ли у врага потери, Иван не видел, он вломился в лес и упал, запнувшись за корень берёзы. Так он не бегал никогда в жизни. Не вставая на ноги, вытер лицо рукавом и посмотрел назад. Немецкие танки повернули к дороге, бронетранспортёры стояли метрах в ста от леса, ощетинившись стволами пулемётов. Мотоциклисты разъезжали по полю и расстреливали тех, кто лежал на земле.
Воздуха не хватало. В груди хрипело. Пот заливал лицо, заставляя часто протирать глаза.
«Бред. Бред. Как это вообще возможно? Упасть в библиотеке с лесенки и оказаться в тысяча девятьсот сорок первом году. Так не бывает! Этого не может быть!»
— Ваня. Иван, — услышал он полушёпот. — Живой? Давай к нам.
— Макарыч?
Иван, пригнувшись, пошёл на голос. Недалеко от места падения наткнулся на застрявшую подводу без лошади. На ней лежал молодой парень почти полностью перебинтованный. Остекленевшие глаза смотрели вверх, а на просветлевшем лице читалось полное умиротворение.
Иван даже сделал два шага назад, настолько неестественным показалось ему выражение мёртвого бойца. За кустами стоял Макарыч с винтовкой в руках.
— Айда, — он кивнул головой вглубь леса. — Надо уходить отсюда подальше.
— Куда идти?
— К нашим, — хмуро ответил Макарыч и зашагал вперёд.
«И где они, наши? Говорил дед, учи историю. Ещё и улыбался хитро, знал, наверное, что вляпаюсь в историю. Классно было бы совершить подвиг. Вот только страшно. Убьют ведь. А эти, которые патриотизму всё учат… — что бы, типа, я сделал, окажись на войне? Вот теперь и узнаю, что могу сделать».
Тем временем они вышли к небольшому овражку. Здесь стояли две подводы с ранеными, рядом суетились знакомый доктор и медсестра Валентина. Чуть поодаль кружком сидели бойцы, человек десять, не больше. Все красноармейцы.
— Вот так, Ваня, — вздохнул Макарыч и засмолил самокрутку. — Можа, и ещё кто уцелел, но токмо искать по лесу смысла нет. Уходить надо. Жаль, карты нет.
— А парни, что в заслоне оставались, живы?
— Кто его знает.
— Так, Макарыч, давай проверим, — сказал высокий боец, подходя к ним. — Сейчас Елистратова пошлю, он всё проверит и выяснит. Что и где.
— Веберг, принимай командование. Без командира нам никак, а ты всё-таки командовал уже отделением.
— Уже принял, Макарыч, — спокойно ответил тот и обратился к Ивану. — Тебя наш старшина нашёл в воронке засыпанным? Как звать? Можешь не тянуться.
Веберг усмехнулся и хлопнул Ивана по плечу.
— Стрельцов, Иван, — ответил потомок и тяжело вздохнул.
— Счастливчик!
— С чего это?
— С того света вылез, поправился довольно быстро, и за всё время ни царапины. Среди нас, вон, все так или иначе помечены. Кто пулей, кто осколками. Везунчик. Давай в разведку с Елистратовым.
— Я? — опешил Иван.
— Ты, Стрельцов.
К ним подошёл коренастый боец со свежим шрамом на щеке.
— Значит так, ребята, надо пройти до оставленного заслона, может они ещё там. Старший сержант Воронцов и возглавит нашу группу. А пока командиром буду я. Если заслон ушёл, то надо разведать в округе. Где наши, где немцы. Идти вслепую — значит, погибнуть. Всё у вас на глазах было. Должны понимать. Мы пойдём к заимке лесника. Где это, Елистратов знает. Не потеряетесь. Ждём до заката. Через час после захода солнца мы уйдём. Так что, хлопцы, не подведите.
«Во дела! Я еще и в разведку должен идти! Вот если не пойду? Пристрелят? Как пить дать пристрелят. Они тут фанатики что ли все? Готовы умереть в любой момент».
Шок с момента появления в прошлом до сих пор до конца не прошёл.
«Всё происходит реально, но в голове никак не укладывается происходящее. Всё-таки как получилось, что упав с лесенки в две тысячи одиннадцатом году в Новосибирске, я оказался в прошлом, в Белоруссии, в сорок первом? Может, я в коме, и мне всё снится? Но запахи и ощущения как объяснить? Люди, оружие, взрывы, раны…»
Елистратов оказался молчаливым и опытным бойцом. Двигался по лесу осторожно и совершенно не слышно, что нельзя было сказать об Иване.
— Городской? — спросил он перед уходом в разведку и кивнул в ответ на кивок Стрельцова. — Старайся идти как можно тише и в двух метрах от меня.
Не дожидаясь согласия, двинулся в сторону оставленного заслона.
— А почему в двух метрах? — спросил Иван.
— Нарвёмся, шанс выжить будет у одного.