Мэри поставила вазу с цветами на подоконник и, повернувшись спиной к мужу, замерла, в который раз рассматривая фотографии на холодильнике. Вдруг раздался звук пришедшего Саймону сообщения. Оценив реакцию жены, которая даже не шелохнулась, мужчина бегло прочитал присланный текст: «Милый, ты забыл у меня свой галстук. Уже скучаю J До завтра». Сохраняя невозмутимое лицо, мужчина поспешил удалить улику. Стыдился ли он своей относительно юной связи на стороне? Немного. Однако каждый раз как совесть начинала его грызть, он находил идеальное оправдание: холод жены вынуждает, и к тому же эта интрижка совсем не имела серьезности. Возможно, так оно и было. Мужчина даже в самом страшном сне не мог себе представить, что он решается вдруг уйти от Мэри к кому-то другому. Определенно они не были самой счастливой парой на свете. Но как бы плохо им не было вдвоем, Саймон знал, что ему будет в сто раз хуже с кем-то другим. Он не просто привык к ней, он любил ее какой-то необъяснимой аномальной любовью. Причем чем хуже их отношения становились, тем сильнее эта женщина врезалась ему в душу. Он мог легко ее обидеть в своем сознании, заведя роман с другой женщиной, мог не прийти домой ночевать, мог обмануть, причинить моральную боль. Но уйти от нее – никогда. Такая сильная эгоистичная любовь им вертела. Дурацкая любовь. Ненужная. Страшная. Разрушительная.
В полном молчании Саймон доел остывший суп. Мэри наполнила очередной бокал красным полусухим.
– Может тебе не стоит так часто пить? – наконец, нарушил эпоху тишины мужчина.
– Не знаю… Хочется, – ровно ответила жена.
– Посиди со мной, – попросил Саймон, откусывая овсяное печенье.
Мэри послушалась. Она села напротив. Взгляд устремился вниз на стол, где хаотично рассыпались хлебные крошки.
– Как настроение? – снова спросил мужчина.
– Радужное.
– А если без сарказма?
– Паршивое. Все как обычно, – призналась женщина. Она сделала большой глоток вина и слегка улыбнулась. Разговор не клеился. Инициатива по-прежнему исходила только от Саймона:
– Тебе не надоела эта депрессия?
Мэри, наконец, подняла глаза и испепеляющим взглядом посмотрела на мужа.
– А тебе не надоело мне изменять?
Вопрос прозвучал непринужденно, но настолько резко, что Саймон опешил.
– Полагал, что я никогда не узнаю? Люди помогли. Благодари соседей, – проговорила женщина чуть громче обычного. – Не напрягайся ты так. До тех пор пока твоя интрижка не грозит разводом, меня она мало трогает.
Мэри снова повернулась к окну. Саймон, опустив голову, после минутного обдумывания, решительно произнес:
– Я порву с ней.
– Конечно. Даже не сомневаюсь.
– Скажи честно, тебе что все равно?! – вдруг выпалил мужчина, разводя в воздухе руками.
– Нет. Мне неприятно, – все также уравновешенно произнесла Мэри. – Особенно когда меня обсуждают за спиной и дарят сочувствующие взгляды. Это унизительно. Но меня спасает алкоголь…
– Перестань! – перебил ее муж. – Ты прекрасно понимаешь, что дело совсем не в этом. Моя измена здесь ни причем… Мэри, уже прошло больше четырех лет. Жизнь не вечна. Времени итак мало. Пора забывать.
– Не смей говорить, что мне нужно делать, Саймон! – вдруг закричала женщина, ударяя ладонью по столу. – Это тебе нужно было быть рядом, когда ты был так нужен…
– Дорогая, пожалуйста, успокойся. Ты сама не знаешь, что говоришь, – ласково и умоляюще произнес мужчина, взяв жену за руку. – Никто не виноват. Давай будем просто жить дальше… Вместе. Как раньше.
– Верни время назад, волшебник… Сотри тот ужасный день. Ты же ведь такой сильный у нас, – иронично проговорила Мэри, освобождая свою руку от прикосновений мужа. – Как прежде уже никогда не будет… Прими это, наконец.
Допивая залпом вино, женщина поспешно встала из-за стола. Немного шаткой походкой она вышла из кухни. Ее муж же остался сидеть неподвижно, уставившись на картину подсолнухов, висевшую на стене напротив. Не смотря на исход разговора, в нем по-прежнему где-то глубоко внутри теплилась надежда на то, что когда-нибудь все изменится. Его Мэри снова станет той самой улыбчивой и жизнерадостной женщиной, которой она была, когда он впервые ее увидел. Вера и оптимизм его всегда выручали. Поэтому и теперь он отказывался ставить их силу под сомнение. Все непременно наладится. Рано или поздно должно. А пока этой ночью Саймон поспит в гостиной.
Эрик
Молчание еще никогда так сильно не убивало. Невыносимо слушать его, тем более, если ты – двенадцатилетний подросток. Общение – это твое все. Ни школьные книги, которые за последние несколько недель успели покрыться внушительным слоем пыли, ни телевизор, часто транслирующий дневные ток-шоу с ужасающими темами освещения, ни даже агрессивные ноты любимых Snipknot никак не могли заменить банальную человеческую иногда лишенную всякого смысла болтологию.