И двое друзей, отдав соответствующие распоряжения, закрылись в личных покоях магистра магии.
Рик прожил у Певерелла уже неделю. Учёба давалась ему легко. Правда, с зельями была просто беда: ну, не понимал он их, хотя лечебной магией владел неплохо. Настоящих друзей он так и не нашёл. Из семнадцати учеников магистра половина пресмыкалась перед ним, пытаясь таким образом устроить свою дальнейшую судьбу, а половина… Годрик сжал зубы, шипя себе под нос все ругательства, которые знал. Нет, в открытую они не нападали: во-первых, несмотря на то, что Рик оказался одним из младших по возрасту, физически он был сильнее многих; во-вторых, боевую магию знал неплохо – связываться с ним было чревато. А вот пакостей ему делали немало. То подольют в еду какое-нибудь зелье, то во время занятий на него (ну-у, «совершенно случайно») что-то упадёт. Правда, всегда в отсутствие Певерелла. Эти трусы боялись своего Учителя, как огня, и не рискнули бы подличать в его присутствии. Конечно, Рик их понимал. Некоторые проучились здесь уже по пять лет, а тут приходит какой-то мальчишка, и магистр сразу начинает с ним заниматься лично. Это настроило против него одного из двух наставников – мастера Дилорна, который обычно занимался боевой магией и чарами с новичками. Рик победил его в первом же учебном поединке, и Певерелл, посмеиваясь, при всех заявил, что будет заниматься с сопляком сам. Это, как вы понимаете, не добавило юноше популярности. Те, кто перед ним заискивал, теперь чуть ли ноги ему ни лизали, а пятеро лучших учеников магистра затаили злобу. Приходилось вечно оглядываться по сторонам и просчитывать каждый свой шаг. Из еды плохо разбирающийся в зельях мальчик стал выбирать только то, во что сложнее всего что-то добавить, а именно: хлеб и воду. Из-за чего есть теперь хотелось постоянно. Кроме того, за свою дерзость он уже один раз был наказан десятью ударами розог, что опять-таки заставило Дилорна неприязненно скривиться: будь его воля, Рик получил бы все пятьдесят. В общем, представлявшаяся раньше сплошным праздником жизнь в ученичестве у такого великого мага раем не казалась. Вот и сейчас Годрика мстительный мастер Дилорн, в общем-то ни за что… Так, врезал пару раз этой дылде Стивену, который, между прочим, был на две головы выше, фунтов на тридцать тяжелее и лет на пять старше. В общем, Наставник отправил Рика на конюшню – чистить лошадей. Хозяйство у магистра было большое, и парень выполз оттуда только поздним вечером, когда уже стемнело, и выглядел, как… как человек, весь день убиравший за лошадьми, пах он тоже соответствующе. Усталость сковывала мышцы и слегка рассеивала внимание, да к тому же на улице было уже темно, а магические факелы крепились довольно далеко и не слишком ясно освещали дорогу. Именно поэтому Рик не заметил стоявшего на дороге незнакомца и налетел на него, сбив на землю. Только тогда юный Гриффиндор разглядел запряжённую шестёркой лошадей роскошную карету и слуг в незнакомых ливреях, которые переносили в дом какие-то вещи. Взглянув себе под ноги, он увидел сбитого им мальчишку лет одиннадцати-двенадцати. Рик протянул, было, ему руку, чтобы помочь подняться, и уже открыл рот, собираясь извиниться за свою неловкость. Со всех сторон к месту происшествия подтягивались люди. Свидетелей их разговора становилось всё больше. Слова упавшего паренька обожгли его словно калёным железом:
- Таких наглых сервов надо пороть плетьми. Пшёл вон, раб!
Пострадавший поднялся сам, с брезгливостью оттолкнув протянутую ему руку. Только сейчас Рик смог как следует разглядеть его. Невысокого роста, тонкокостный и щуплый, с нежными, почти девичьими чертами лица и огромными чёрными глазами, опушенными длинными, как у девчонки, ресницами. Чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам, были завиты в локоны по последней придворной моде, а одежда из дорогого бархата и шёлка – украшена богатой вышивкой и драгоценными камнями. Вид эдакого тёмного ангелочка портила только презрительная усмешка, кривившая тонкие губы, и холодный взгляд тёмных глаз:
- Что уставился, раб? Давно плетей не получал?
Этого наследник славного рода Гриффиндоров стерпеть уже не мог. Накинутся с кулаками на наглого сопляка ему мешала их значительная разница в весе и комплекции. Рик считал ниже своего достоинства марать руки о такую дохлятину, но оскорбление требовало достойного ответа. Приняв гордый вид и надменно взглянув на наглеца, он издевательским протянул, да так, чтобы слышали все собравшиеся:
- Какая интересная цыпочка залетела на нашу псарню! Ты случаем не заблудилась, девочка?!
Богатенький наглец чуть не кинулся в драку, но сдержал себя и ответил:
- Надо будет попенять мессиру Певереллу: он слишком распустил своих рабов. За твои слова мой отец вырвал бы тебе язык и велел запороть на конюшне, – подросток отцепил прикреплённую к поясу плеть и занёс её для удара.
Рик легко вырвал это орудие наказания из рук богатенького щенка, откинул в сторону и прорычал прямо в расширившиеся от гнева чёрные глаза:
- Я не дерусь с женщинами, я их имею! – развернулся и отправился к себе в комнату.
Нападения от этой бледной немочи он не ожидал, а магия была блокирована в этой части пристроек. Каково же было его удивление, когда маленькая, но сильная и цепкая рука, схватила его за плечо и развернула к взбешенному мальчишке. Следующее, что он увидел – это летящий ему в глаз кулак. Удар был на удивление сильным, в глазах полыхнула радуга. Разум затопила волна бешенства, и мальчишки, сцепившись в схватке, покатились по земле. Черноглазый явно проигрывал по силе своему более развитому противнику, да и его знание рукопашного боя оставляло желать лучшего, но он компенсировал свои недостатки быстротой ударов и злобностью. Видно было, что этот змеёныш бьётся насмерть. Дальнейшее они оба запомнили смутно. Боль от ударов только подогревала их бешенство. Потом слуги рассказывали, что двоих двенадцатилетних мальчишек не могли растащить четверо взрослых боевых магов. Всё решило появление возвратившегося из королевского дворца Игностуса Певерелла. Для него-то блокировка магии в этом месте проблем не создавала – он её сам накладывал, а значит, и к его заклинаниям блок не относился. Мгновение – и парочка дерущихся подростков разлетелась в разные концы двора. В воздухе мгновенно повисла гробовая тишина.
- Ну, и кто мне объяснит, что здесь происходит? – раздался холодный голос магистра. От него веяло таким сдерживаемым гневом, что все свидетели происшествия постарались улетучиться от греха подальше. Только довольный возможностью докопаться, наконец, до нахального Гриффиндора мастер Дилорн выступил вперёд и, поклонившись своему хозяину, злорадно доложил:
- Гриффиндор напал на этого юношу из благородной семьи и пытался его убить, учитель.
- Да-а, и почему же он это сделал?
Тут со всех сторон понеслись пересказы ссоры мальчишек, описание боя, мнение свидетелей, о том, кто был виноват в драке. Магистр выслушивал эту какофонию минут десять, а потом поднял руку, останавливая поток рассказов и обвинений:
- Вы двое – за мной! Мастер Дилорн и мастер Шейли, я прошу вас сопровождать нас. Остальные могут быть свободны, – посмотрев на застывшую толпу, он тихо добавил: – Вон, я сказал!
Через секунду вокруг него остались только взъерошенные, основательно потрёпанные мальчишки и оба наставника.
- Двадцать плетей каждому. Мистер Слизерин, вы, будучи моим учеником, не имели право оскорблять подобным образом другого моего ученика. Его происхождение не менее знатно, чем ваше. Годрик, ты разочаровал меня. Приступайте к экзекуции, – развернувшись и кинув последний предупреждающий о последствиях неповиновения взгляд на провинившихся учеников, Певерелл вышел из конюшни.
А подросткам досталось по полной программе. Ещё только услышав имя Слизерина, Рик поклялся себе, что эта норманнская гадюка не услышит и стона с его губ, каким бы болезненным не было наказание. А оно обещало быть очень серьезным. За его порку отвечал Дилорн, и парень не сомневался, что получит максимум из того, что ему причиталось получить. Боль была адской: рубцы от предыдущей порки ещё не до конца зажили, и раны вновь открылись, но Рик держался, не давая ни крику, ни стону сорваться со своих губ. Он только успел заметить, что его враг тоже не издал ни звука. В душе зашевелилась некоторая тень уважения к такой стойкости. Когда экзекуция была закончена, юношей отправили к мадам Розалинде, которая преподавала у них лечебную магию. Вот там-то даже гордый Рик не сумел подавить стон боли. Настойка растопырника была очень жгучей и, попадая в открытые раны, вызывала ощущение сгорания заживо, но зато великолепно залечивала повреждения и не давала ранам загноиться. И опять тщедушный, похожий на девчонку сопляк не издал ни звука. Хотя даже колдоведьма не смогла сдержать вскрика: