Теперь этот мальчишка держал в одной руке рюкзак, а другую положил на капот. Он ждал. Вдруг я понял: он ждет не ответа на вопрос, можно ли ему сесть рядом с водителем, а моего подтверждения, что я его не обманул, сделка действует и он может сесть в такси.
— У меня тоже нет денег, — подбодрил я Ореста. — Поэтому Капитану придется везти нас в кредит.
— Никаких кредитов! У меня сегодня выходной, — Капитан достал с полки под задним стеклом кузова маленькую туго набитую подушку и бросил на переднее сиденье, чтобы юный пассажир мог устроиться повыше и ничего не пропустить. Вопрос был решен.
— Почему же вы не сказали, что отдыхаете… — начал было я, но Капитан в ответ только подмигнул и приказал:
— Все на борт!
Так Орест и очутился на переднем сиденье. Устроившись на подушку и прижав к коленям рюкзак, он впитывал утренний Киев. Я бы предположил, что он забыл о нашем присутствии, но с Капитаном это вряд ли было возможно. Тот подробно расспрашивал меня о самочувствии, делился новостями, интересовался, не знаком ли я с музыкантом крепким, — я чувствовал себя студентом, которого отец встречает на вокзале после первой сессии. Отвечал я вяло, хотелось прижаться лицом к стеклу и молча смотреть из окна на сонные улицы — ведь я не видел их целых три дня. В конце концов Капитан списал мое настроение на слабость вышедшего из комы человека и из колонок унесся блюз.
Я сделал то, что хотел — оказывается, порой очень просто делать то, что хочешь, — прижался лицом к стеклу и стал наблюдать, как проплывают мимо нас дома, автомобили, пешеходы. Я жадно выхватывал глазами женские фигуры и не сразу понял, что просто боялся упустить, если вдруг по улице пойдет Инара.
— Хочу сейчас на пробежку, — сказал я Капитану, пытаясь отвлечься от картины, вставшей перед глазами: Инара заходит в лифт, скользит по мне безразличным взглядом, и я остаюсь сам в пустом холле и во всем мире.
Капитан мгновенно прикрутил звук, приняв мое замечание как приглашение к разговору.
— А врачи вам разрешили? Разве вам не нужен покой?
— Врачи не знают. Мы убежали от них, — вмешался Орест. — Вы смотрели «Достучаться до небес»?
Капитан развернулся ко мне так резко, что я испугался за нашу безопасность.
— Вы сбежали? — Спросил он, делая между словами такие длинные паузы, что в каждую из них можно было вместить пару автомобильных аварий.
— У нас дела, — ответил вместо меня Орест. — У всех уважающих себя мужчин есть дела, которые не могут ждать понедельника.
— Да-а, — только и сказал Капитан, вернувшись в исходную позицию и явно пытаясь составить в голове приемлемую картину мира. — Вы сбежали на пробежку? — наконец-то придумал он объяснение происходящему. — Похоже, это вошло в моду. Вчера я забрал у гостиницы женщину, которой просто хотелось побегать по Подолом. Ждал ее так же, как жду вас, Эдем, а счетчик же работает… Что происходит с нашей экономикой? Кто тратит деньги на дорогу ради пробежки? Обуй кроссовки — и бегай вокруг дома!
— Это не так-то просто. Однажды я выбрался побегать в соседний лес, а потом неделю отрабатывал дежурным в столовой, — заметил Орест.
Почему бы не прогуляться вдвоем, подумал я. Вряд ли я побегу, максимум спортивная ходьба. Мы бы размялись с мальчишкой на свежем воздухе, что-нибудь перекусили бы, а потом я провел бы его в детдом.
— Орест, у тебя срочные дела или они могут подождать немного? Может, побегаем вместе? — спросил я и вдруг понял, что мне просто не хотелось оставаться в одиночестве.
Подлубавшись в рюкзаке с усердием таможенника, мальчик вынул толстый блокнот. Несколько секунд он разглядывал его странички, пока я не заглянул через плечо и не обнаружил, что он замер над целомудренно чистым листом.
— Да, пожалуй, не такие уж срочные, — деловым тоном сообщил Орест и запихнул блокнот обратно в рюкзак.
Капитан, от чьих глаз не скрылись эти манипуляции, расхохотался.
— Орест, открой бардачок, — велел он.
— Ну ничего себе!
В бардачке оказалась немалая коллекция солнцезащитных очков разных цветов и размеров.
— Постоянно забывают в машине, да-а, — объяснил Капитан. — Выбери себе подходящие. Опусти козырек — там есть зеркальце, можешь заценить, как вы там, молодые, говорите.
5.3