– Решили торговаться? – побелевшими губами выдавил Итан Грант. Хозяйка дома только вздернула бровь и загадочно улыбнулась. – Это не достойно благородной леди. Там медленно умирает молодая леди, которой еще жить и жить… – решил он напомнить, но его перебил издевательский смешок и холод зеленых глаз.
– «Благородство»? – излишне иронично переспросила Джулия Питерс. – В Лондоне ежедневно умирают люди в трущобах, сотнями! В основном – дети до двух лет, которым, как вы выразились, лорд Грант, «еще жить и жить»! Что-то я не слышу речей о благородстве в данном ключе, – ядовито добавила графиня, но после взяла себя в руки и позволила мужчине не отвечать на провокационный вопрос. – Дорогой друг, мы уже определились, что вами движет совсем не благородство, хотя вы с семьей премьера знакомы значительно лучше, нежели я. И ждете от меня «благородства»? – сложила она руки на груди, вновь притянув внимание гостя, который опомнился уже скорее, чем до этого, и смог остановиться прежде, чем его взгляд спустился ниже ключиц женщины.
– Я не говорил, что все дело в корысти.
– Но вы и не отрицали, – колко подметила графиня. – Может, и не все, – безразлично пожала она плечиками. – Но частично вам, так или иначе, выгодно, чтобы дочка премьера поправилась. При этом, вы просите меня об услуге, которая будет стоить мне дорого: если не здоровья, то нервов – точно, в то время, как вы ничего не теряете. Напротив. Так почему же вас, сэр Грант, так удивляет, что я прошу компенсации своих рисков?
Мужчина замолк, пребывая в своих мыслях. А именно, в моральных дебатах, где пытался понять, почему эта женщина… его обставила и буквально поставила в тупик своими доводами, где крыть ему было совершенно нечем.
И смотря в решительное личико этой бестии, он силился определить, что именно она затребует в качестве «компенсации». Прикинув, что уж женские потребности, будь то драгоценности, новый гардероб, или дорогие безделушки он в силах раздобыть, мужчина расправил плечи и, вернув себе самообладание, благосклонно кивнул:
– Ваши претензии – справедливы, миледи. Просите, что пожелаете. Если это в моих силах – я выполню это, – великодушным тоном позволил мужчина, но заметив коварный огонек в глазах, насторожился.
– Все, что пожелаю? – переспросила девушка и оценивающе посмотрела мужчину, отчего ему вновь стало трудно дышать на мгновение.
– В пределах разумного и приличного, разумеется, – поспешил он добавить, пока красавица задумчиво водила пальчиком по подбородку, а затем прикусила кончик аккуратного ноготка, словно сдерживая лукавую улыбку.
– Скажите, лорд Грант, – растягивая слова, что делало и без того невнятную речь девушки еще менее вразумительной, начала брюнетка. Но вот незадача – эта странная манера разговора вновь взволновала мужчину, вызывая ассоциации с большой урчащей кошкой. Опасной, коварной, хищной и экзотичной. – Вы ведь относитесь к консерваторам? Наверняка у вас большие и обширные возможности и влияние, включая и на законодательные проекты…
– К чему вы ведете? – подозрительно прищурился мужчина, но уже оттого, что тон женщины похолодел, а в ярких глазах появилось пренебрежение. Почти брезгливость.
– Я пока только спрашиваю, – вежливо и спокойно улыбнулась красавица. – Скажите, милорд, как вы относитесь к тому, чтобы допустить женщин до обучения в университетах?
– Так же, как и всегда – отрицательно, – холодно ответил Грант, уже понимая, что, судя по всему, ему не понравится возможная просьба и исполнить он ее не сможет. Ввиду принципиальных и моральных причин.
– Прелестно, – пропела вдова сладко и растянула губы в предвкушающей улыбке. – Полагаю, спрашивать о роли женщины в современности не имеет смысла.
– Я знаю, к чему вы ведете, леди Питерс! – взорвался граф, не выдержав этой изощренной пытки и унижения. – Я так и знал! – подорвался он с места, вызвав лишь удивление графини, которое выражалось в поднятых бровях. – Так и знал, что вы не сможете не воспользоваться возможностью и сторговать для ваших феминисток поблажек! Но этому не бывать! – строго сказал, как отрезал, мужчина и шумно выдохнул, пытаясь успокоиться. – Впрочем, вы не кажетесь удивленной или оскорбленной моим ответом, – был вынужден признать он, так как ничего, кроме ироничной усмешки от графини, своей выходкой не добился. – Полагаю, вы знали, каковым будет мой ответ, и были к этому готовы.
Графиня, подумав, кивнула.