- Нужно спускаться, - хмуро ответил Тимофей, освещая стены подземелья. Он на миг замер и спустился на одну ступень, присвистнув под нос.
- Что там?
- Какие-то художества на камнях. Следы обрываются и исчезают внизу.
- Как исчезают?
- Скопом! Все вместе. Од-но-вре-мен-но! – процедил он сквозь зубы. Девчонка начинала ему надоедать своими глупыми вопросами.
Наступила пауза. Лёшка прижимался к ногам хозяйки. Снизу изнутри черноты слышалась возня и шорохи геодезиста, временами подавая глухой голос.
- Их будто что-то выдернуло из пространства.
- Вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, - перебил её Ружин, - что ни черта не понимаю. Тебе когда-нибудь приходилось засовывать руку в муравейник и тут же выдёргивать её от боли укусов? Вот, примерно, то же самое. Какая-то сила выдернула всех троих из воздуха, и они исчезли.
Даша охнула, покачнувшись. Лёшка вздрогнул и прижался теснее, поджав хвост.
- Да, - послышалось из глубины. – Испарились. Растворились. Были – и не стало. Как тебе ещё растолковать?
Стряхивая паутину и вылезая боком из провала, он прищурился на солнце, выключая фонарь.
- Лёшку возьмём на поводок и пустим впереди себя. Следом, обвязавшись верёвкой, пойду я, сзади спускаешься ты. Ясно?
Даша молча кивнула. Тут было не до сантиментов, кто за кем идёт, и кто командует, пока нет начальника группы.
- В левой руке фонарик, в правой оружие, - он сунул ей в руку прихваченный пистолет, сам же перехватил ружьё, мысленно послав всех к чёртовой матери. В палатке остался рюкзак, и все его планы рухнули, по крайней мере, на сутки. – Если провал слишком глубокий, остановимся на последней ступени и обдумаем свои действия. Найдём мы их или нет, но глубоко опускаться без воды и провизии первый раз не имеет смысла. Вначале просто осмотримся. Готова?
Он прицепил упирающегося Лёшку к поводку, закинул винтовку за плечо, взял фонарь и проверил натянутую верёвку между собой и девчонкой.
- Держись, свети фонарём под ноги и будь готова ко всяким неприятным неожиданностям. Всё. Идём!
…И они углубились внутрь подземелья.
Лёшка неохотно стал спускаться вниз, поминутно останавливаясь и оборачиваясь, но, понукаемый хозяином, был вынужден исполнять его команды. Сразу в лицо ударил тёплый, застоявшийся и тошнотворный запах могильного склепа.
Одна ступенька. Две. Три…
Дальше следы обрывались. Паутина, не тронутая веками, висела сплошным покрывалом, отсвечивая синеватым сиянием от лучей фонаря.
- Надо было респираторы прихватить, - глухо высказал мысль Ружин, совершенно не осознавая, что только что повторил высказывания Николая, когда тот так же спускался под землю.
Свет лучей по мере спуска плясал по каменистым стенам и выхватывал из темноты изображения римских легионов, патрициев, преторианцев, битв, походов, знамён, орлов на древках и прочих картин Древнего Рима. Даша едва не споткнулась, держась сзади за верёвку, увидев эти непонятные гравюры на камнях. Казалось, неизвестный художник, выцветшей от столетий краской, пытался изобразить весь быт Римской империи времён правлений великих цезарей. Но… позвольте, откуда в приамурской тайге близ побережья Охотского моря могли появиться картины совершенно другого полушария – если брать за основу расстояние между этими двумя местами? Девушка ахнула, спотыкаясь и, не имея возможности, как следует всё разглядеть, вынуждена была двигаться за впереди идущим Тимофеем, который абсолютно не обращал внимания на столь дивный парадокс.
- Подождите! – ошеломлённо выдавила она из себя. – Откуда здесь эти рисунки? До Апеннинского полуострова не одна тысяча километров через всю Азию, Урал, Европу… а тут Древний Рим на скалах.
- Не знаю, - буркнул Ружин, увлекая её за собой. – Я не профессор. Вот найдём их, тогда тебе и объяснят.
- Но… это же невозможно! Древний Рим, и… - она запнулась, глотая пыль, - и чтобы… здесь? В тайге? Спустя две тысячи лет?
- Я не историк, - обозлился бывший старатель, дёрнув верёвку. – Выйдем на поверхность, тогда и будешь рассуждать о своих догадках. Мне всё равно, древний – не древний, главное найти твоих друзей.
Даша даже не заметила слова «твоих», настолько она была поражена и потрясена увиденным, а между тем, они уже спустились до последней, восьмой ступени.