— Имеет, хоть и не столь много, как у вас Венера или у греков Аф-родита, — был краток Бус.
— Интересно, — сплюнув косточку в большую амфору, стоявшую на мраморном полу кабинета, рядом со столом, за которым происходила беседа, и беря очередной плод, сказал Константин. И повторил: — Инте-ресно!
При этом лицо императора действительно выражало наивысший интерес к рассказу собеседника.
— А скажи-ка мне, князь Бус…
— Княжич, — поспешил поправить императора Бус, желая оставаться до конца объективным и соответствовать своему статусу.
— …Это не важно: князь или княжич, — отреагировал Константин на реплику Буса, — когда-то любой княжич князем становится. Тут важ-но иное: есть ли в Русколани бог любви, похожий на нашего Купидона или Амура, пускающего невидимые стрелы в сердца влюбленных?
— Я уже упоминал его, — улыбнулся Бус, — это Леля. Он такой же малый и голый, как ваши Купидон и Амур или греческий Эрос. У него на спинке имеются маленькие крылышки, а в пухленьких ручонках зо-лотой лук и золотые стрелы, которыми сей шаловливый мальчуган по-ражает сердца влюбленных и понуждает их к любовным утехам и про-длению рода.
— И волосики на головке светлые и курчавые? — усмехнулся с долей иронии Константин, внутренне радуясь умному и знающему собеседни-ку.
— И волосики на головке светлые и курчавые, — в тон ему ответил посол из далекой Русколани.
Засмеялись. Оба. Открыто и весело, как давнишние друзья. Не чи-нясь и не соблюдая этикета. Потом немного помолчали, кушая персики и весело поглядывая друг на друга.
— Отличные плоды, — похвалил Бус без тени лукавства, так как фрукты ему действительно понравились. — Сочные и ароматные.
— Из родных краев, из Долмации, доставлены, — заметил с отчетли-вой ноткой гордости и теплоты, а в то же время как бы мимоходом Кон-стантин. — Что на юге Иллирии, — уточнил он после короткой паузы, возможно, предположив, что собеседник не знает, где располагается Долмация. — Мои земляки специально занимаются их разведением и выращиванием… А у вас в Русколани таких нет?
— Почему же нет? Имеются, — улыбнулся Бус. — А знает ли август, что в наших священных Ведах говорится о том, что славяне и иллирий-цы — люди, суть от одного древа-рода произошедшие?
— Чего не слышал, того не слышал, — не скрыл своего удивления император Римской империи, высоко приподняв правую бровь, — хотя, если во всем следовать христианскому вероучению, то все мы от одних родителей произошли, от Евы и Адама.
— О, император, оказывается, так глубоко знает тайны религии! — восхитился Бус. — И при этом — сама скромность!
Произнося последнюю фразу, Бус корректно намекал императору на его же собственные слова, что он не силен в догматах веры.
— Приходится, — теперь уже вполне серьезно отвечал Константин. — Долг правителя обязывает знать любой предмет, если не глубоко, то хотя бы поверхностно.
— И о рождении Христа августу известно?
— То, что Мария его родила от Святого Духа, при непорочном зача-тии. В одной из провинций нашей империи, примерно 330 лет тому на-зад… Богословы утверждают, что тогда новорожденному ребенку при-шли поклониться сорок сирийских и иудейских волхвов. Что, впрочем, не помешало ему быть распятому на кресте, — посуровел Константин. — В Русколани знают об этом?
— Знают, — также серьезно ответил Бус. — А недавно, незадолго до моей поездки к вам в качестве посла, от своего родителя я узнал исто-рию моего рождения… чем-то схожую с рождением Христа. Впрочем, стоит ли об этом…
— Интересно, интересно, — проявил искреннюю заинтересованность Константин к словам посла из далекой Русколани. — Интересно послу-шать… Будь добр, расскажи.
— Князь Дажин, мой отец, поведал мне, — не стал напрасно упи-раться Бус, — что я был рожден при схожих обстоятельствах: в ночь моего рождения над нашим родным градом появилась зеленая звезда Чигирь-угорь. И к отцу во дворец пришли сорок волхвов, возвестить о моем появлении на белый свет. Хотя, как я сейчас понимаю, отец и сам по округлившемуся животику моей матушки догадывался о моем появ-лении, — улыбнувшись, закончил шуткой рассказ русколанский княжич.
Император Римской империи внимательно и сосредоточенно смот-рел в глаза своего собеседника, словно искал в их глубине ответ на одо-левавшие его сомнения: шутит или говорит всерьез его новый знако-мый.
— Разница в нашем рождении лишь в том, — словно не догадываясь о сомнениях, одолевающих душу императора, продолжал он по-прежнему с шутливой ноткой в голосе, — что Христос появился на Свет Божий в ослиных яслях, а я — на княжеской кровати. — Сделал паузу, давая возможность Константину как-то прореагировать на сказанное им, но тот этой возможностью не воспользовался, предпочитая слушать, а не дискуссировать. Пришлось продолжить, прерывая неловкость мол-чания: — А еще Христос к своим тридцати годам уже прославился, а я — всего лишь рядовой посол своего отца при дворе столь могущественно-го императора…