Царевна Эвлисия, впрочем, как и ее родители, царь и царица Родо-са, была христианкой, потому строго соблюдала христианские заповеди, в том числе и дочернюю обязанность послушания родителям своим. Поэтому против воли родителей поступить не могла. От одного мудре-ца, проживавшего на острове и одно время занимавшегося ее образова-нием, ибо не пристало принцессе быть неграмотной, слышала, что их остров Родос назван так в честь языческой нимфы Роды, дочери Гелио-са — бога Солнца. И что традиция острова — всем принцессам, родив-шимся на острове, подлежит выходить замуж за детей царского рода и тех, кто люб богами. Пока не воцарилось христианство, традиции, как знала Эвлисия, соблюдались строго. Теперь же наступала иная пора, и как поступать в ней, никто не знал.
Смуглоликая, длинноногая, с миндалевидными глазами-омутами дикой серны, со смазливыми ямочками на румяных щечках, с по-девичьи угловатой фигуркой, в которой, однако, уже все отчетливей и отчетливей вырисовывались формы женщины-красавицы, она весело скакала с подружками по отеческому саду, пугала важно шествующих среди фонтанов и фруктовых деревьев золотокрылых павлинов. Отец и мать в том не мешали, исходя из житейской мудрости: девичий век ко-роток, так пусть резвится, пока живет при родителях. Накручиниться еще, ох, как успеет!
Так продолжалось до тех пор, пока во дворце царя и наместника острова не появились посланцы императора Константина и не приказа-ли ее отцу вместе со всем семейством явиться в стольный град Визан-тий на празднование очередной победы римского оружия над варвара-ми. Такие праздники в Римской империи проводились довольно часто и ничего необычного в том не было.
Отец и мать таким приглашением явно были смущены и встрево-жены: ранее никогда Константин не удосуживался их звать к своему двору. И потому от такого приглашения-приказа ничего хорошего не ожидали. Однако деваться было некуда, подчинились молча, с прису-щим христианам смирением. Она же несказанно обрадовалась: еще бы, не только мир большой надлежало повидать, но и самого божественного императора и его дворцы сказочные узреть!
До Византия добирались морем, на одной из торговых галер, при-надлежащих ее отцу на паях с греческим купцом Дионисием. Можно было совершить и сухопутное путешествие, перебравшись с острова на берег Малой Азии, и дальше следовать побережьем до Босфора. Но отец счел путь по суше опасней — на дорогах мародерствовали разбойничьи шайки — и выбрал морской.
Хоть судно и придерживалось берега, хоть и делали частые оста-новки с заходами в порты прибрежных городов для пополнения запасов свежей воды и пищи, а то и для кратковременного ночного отдыха, Эв-лисии порадоваться морскому путешествию не пришлось: измучила морская болезнь. Так что по прибытии в Византий она была бледна, худа и имела болезненный вид. Радости от предстоящего появления в императорском дворце значительно поубавилось. А когда же после оче-редного праздничного маскарада узнала, что император Константин, исходя из политических и государственных соображений, прочит ее в жены варварского князя, которого она впервые и увидела на этом мас-караде, ощущение праздника пропало напрочь. Сколько пришлось ей пролить слез — известно разве Всевышнему, да еще родителям.
— Не хочу! — прижимаясь к матери, словно ища у нее защиту и за-ступничество, плакала она, пока шли приготовления к свадьбе. — Не желаю!
— Мужайся, дочь, — утирала мать свои и ее слезы. — Бог терпел и нам велел. Видно, таков промысел Божий — быть тебе его проповедни-ком в далекой земле, среди варваров.
Отец не плакал и не утешал, но и он был хмур, как осенняя туча. Он знал, что тут ни слезами, ни мольбами помочь уже невозможно. Им-ператор твердо решил выдать Эвлисию замуж за княжича Буса, варвара из далекой Русколани. И ничто его, императора, от той задумки отка-заться не заставит. Добиться удалось лишь того, что будущий муж Эв-лисии согласился венчаться по христианскому обычаю.
— Не хочу за варвара! — То заламывала свои точеные ручки в бе-зысходной борьбе с роком и судьбой, то топала ножками в бесплодной ярости царевна. — Не хочу от вас уходить в варварскую страну. Спасите, матушка и батюшка!