Деньги автослесари — многие — что удивительно! — не брали принципиально, обижались даже: «Нам что ли самим за водкой в магазин топать, в рабочее-то время, да? Ещё и в очереди там, как дуракам, стоять, а может и нехватить! Нам-то зачем такая головная боль, а? — стоя за воротами гаража, напротив заказчика, равнодушно спрятав руки в глубоких карманах спецовок, впечатляли слесари. — Нет, дядя, мы берём только натурой. Тебе срочно надо, ты и тащи пузырь! И всё» «Так нет проблем, ребята, — обрадовано суетился заказчик, — «бу-зделано», как говорится! У меня всё с собой, в машине лежит. Щас я, одну минуточку… Вот, литр!..» «Ну так бы сразу и сказал! Это ж, совсем другое дело! — слесари с готовностью вытаскивали руки из замасляных штанов. — Так ты говоришь, какую тебе хреновину-то надо?.. Новую? А, понятно. Стой здесь, никуда не уходи. Шас будет. Сейчас».
Многие предприниматели или фермеры вообще покупали только одну техдокументацию на машину. Всё остальное собиралось по частям, и машина получалась абсолютно новой, как с завода. Так, кстати, на военных авторемонтных заводах и поступали. Приносишь документы на машину, определяешься с мастером о её комплектации, утрясаешь сроки, стоимость… Потом только чаще подъезжаешь с водкой, и… «Готовь гараж, дядя». Машину выдавали как новенькую.
Дельта от любых продаж получалась очень солидной, где сто процентов, где чуть меньше. Чем объёмней заказ, тем выше доход.
— СанСаныч, Уссурийский завод предлагает нам купить целый вагон водки. Срочно. Полдня звонят. Они даже цену сбросили. Будем брать, а? Я уже и реквизитами нашими вагон застолбил.
— Водку? Ну, ты даёшь, Мишель! А что мы с ней потом будем делать? Есть покупатель?
— Пить будем! — Не отрываясь от бумаг, вывела аксиому Галина Григорьевна, бухгалтер.
— Ага! — весело хмыкнул генеральный. — Все, причём.
— А ничего не будем делать, я её тут же с колёс и продам. — Не принимая шутки, спокойно заявляет коммерческий директор Миша. Совсем молодой парнишка, студент ещё.
— Точно?
— Точнее не бывает. У меня уже и покупатель с деньгами есть. На телефоне ждёт.
— С наличкой?
— Да. Целый чемодан.
У Галины Григорьевны глаза под очками округлились.
— И сколько там наших? — осторожно интересуется она.
— Рубль с бутылки, по старому, Галина Григорьевна. Нормально?
— Ну ничего себе, успехи у нас! — откидывается на спинку стула бухгалтер, победно оглядывая коллег. — Этак мы все деньги у страны заберём, какие казначейство напечатало…
— Какие это деньги, Галина Григорьевна, так себе… разминка.
— Ну не скажи, Миша, совсем не слабо. Орёл! — хвалит генеральный, и тут же поощряет. — Сделка получится, тридцать процентов твои.
— А-а-а… Ур-ра! — громко вопит коммерческий. — Все в кабак сходим! Приглашаю!.. Так… — кричит уже в трубку телефона: — Алло, вы слышите меня? Ждёте? Мы согласны! Срочно давайте ваши отгрузочные реквизиты, куда будем вагон загонять… Так… так… пишу… так! Деньги везите… Да, конечно, прямо сейчас… Наш адрес… Знаете? Отлично. Ждём. — Кладет трубку телефона. — Всё, СанСаныч, я деньги, значит, беру и лечу вечерним поездом в Уссурийск, на отправку. Да?
— Да, конечно. Людмила Николаевна, слетайте, пожалуйста, для подстраховки с Мишей в Уссурийск. На один-два дня. Вагон нужно проверить, принять, оформить, переадресовать… Чтоб без проколов.
— Хорошо, я готова. А когда поезд, Миша?
— Не знаю ещё, Людмила Николаевна, сейчас узнаем. Вместе, значит, едем, да? Ур-ра! Тогда я билеты заказываю.
— Заказывай, Миша. Купированный только. Мне нижнюю полку, если можно. Домой только вот, позвоню, предупрежу… Алло, Леночка, ты дома… а папа? Хорошо, Как у тебя с уроками?.. А Лёня что делает? Хорошо. Скажи ему, чтоб обязательно всё выполнил, что я написала. Целую тебя, солнышко, дай папе трубочку…
— СанСаныч, — беспокоится бухгалтер, — а вы поможете мне — кто-нибудь, деньги те пересчитать, а то я долго буду мусолить. Целый чемодан ведь!
— Конечно, поможем. Все поможем, — обещает генеральный. — Не беспокойтесь, Галина Григорьевна.
— Нужно будет, наверное, машинку для счёта денег Галине Григорьевне в ближайшее время приобрести. — Замечает Людмила Николаевна. — Как вы думаете, СанСаныч?
— Да что вы, Людмила Николаевна, — машет руками бухгалтер. — Не надо! Она же таких огромных денег стоит, просто ужас! Да и не положено нам. Я уж лучше сама, как-нибудь, руками, бумажка к бумажке. Так надёжней…
— Купим, купим, Галина Григорьевна, чего деньги-то жалеть. Руки нужно жалеть — это да, и время!
— Потому что время — деньги, баба Галя, — основной закон коммерции. — Резюмирует Мишаня и вновь кричит в трубку телефона. — Алло, вокзал? Касса?..
— Да, СанСаныч, у вас в шестнадцать тридцать встреча с Кушнирским, президентом Далькомбанка. Он сюда к нам, сказал, приедет… с кем-то.
— Да-да, я помню. Жду. Думаю, и вы успеете поприсутствовать…
— Конечно. Кофе, печенье, конфеты я купила. И чайный сервиз, кстати, очень красивый — посмотрите какой, Николай Николаевич нам презентовал. Нравится?
— Ух, ты, он вам — сам? — не веря, удивляется СанСаныч щедрости управляющего коференцзалом.
— Мне — да! — кокетничая, заявляет Людмила Николаевна.
— Он, ей, СанСаныч, весь конференц-зал даром отдаст. Только она скажи! — хвастает за Людмилу Николаевну Галина Григорьевна. — Такой-то красивой женщине, как наша Людмила Николаевна!.. Кто устоит?!
— Да, вот! — жеманничая, подтверждает Людмила Николаевна.
— А зачем Кушнирский едет-то… переманивать что ли? — переводит тему бухгалтер. — Я его хорошо знаю. Он у нас в Банке практику проходил. У меня! А потом в институте своём застрял, в аспирантуру пошёл, при кафедре и был. Преподавал. А теперь, смотри ты — президент уже! Банка! Интересно!..
— Да, Галина Григорьевна, сейчас всё очень интересно. Перестройка.
— Да, перестройка!
Именно… вроде…
С перестройкой — какая прелесть! будь она неладна! — город, как и вся страна, сильно изменились. До неузнаваемости, как помойка на солнце, после сильного дождя.
Одна часть общества, сбиваясь в маленькие и прочие стаи-блоки, смертным боем билась в экстазе подпольной и закулисной политической борьбы. Лидировали, естественно, бывшие партийные, комсомольские и другие орг— ответработники всех рангов и мастей. Одни яростно сражаясь за депутатские, административные, «государевы» кресла, рвались к привычной власти. Большая часть из них легко перекрасилась в демократов, даже в церков прилюдно стали хожить, другая её часть, сбившись под привычное красное знамя коммунистической партии, с жаром оппонировала правительству, президенту и всем прочим, кто стоял на пути и напротив.
Другая часть общества — предприниматели, чураясь политических игр, энергично, до самозабвения — распушив хвосты и закатив глаза — осваивала огромную, не освоенную ещё, пустующую бизнес-площадку: банки, биржи, открытые и закрытые общества, товарищества, фонды, объединения… штурмовала внутренний и внешний рынки.
Третья, инертная, рабочая прослойка, младший инженерно-технический персонал, интеллигенция, застыв в желеобразном состоянии, трепетала в бездействии, лишаясь попутно и работы, и пенсии, и места под солнцем.
Были и другие: преступный и около преступный — спортивный, мир. Они плотнее сколачивали ряды вокруг своих лидеров — воров в законе, паханов, и прочих «учителей-сенсеев». И если преступный мир уже хорошо знал способы и методы своего выживания, то спортивные бригады только-только ещё разрабатывали стратегию и тактику своих действий. Накачивали мышцы. Попутно затачивая идеологию отъёма до острия: «А почему это у «них», падла, всё есть, а у нас ничего, а, учитель? Не хорошо это… Не справедливо». И первые, и вторые видели, это их время. Время жатвы. Поэтому…
На Дальний Восток со всех концов бывшего Советского Союза срочно ехали эмиссары преступных групп, кланов и группировок. Местные, так называемые лидеры, радушно встречали «гостей», обсуждали, заключали взаимовыгодные союзы, делили территории, назначали суммы оброка с приезжих, назначали смотрящих, и отдавали территории, а вместе с ней и власть, на откуп. Действуйте, братки — мы в доле — поляна ваша. Часть и жизни свои теряли. Кто и «случайно», кто и после предупреждения…