— Если не рассказала, значит, это опасно. Наверное, за такие речи следует суровое наказание.
— И это возможно.
— Другого объяснения нет! Она помогала нам, покрывала наши вылазки в город под мёртвым морем, нашу спекуляцию найденными там вещами. Она любит меня… и Яна тоже.
— Но тебя больше. Я знаю, она беременна. Но я не знаю, где она… Я расстался с ней в Евгенусе и больше не видел…
— Дьявол… Что делать? — Люк сжал кулаки, но не в порыве ярости, а в попытке побороть боль. — Но почему ты мне всё это рассказываешь? Даже Пола боялась, а ты? Ведь вы, умники, наверняка даёте какую-нибудь клятву молчать.
— А я не умник, не «эйч-ай», и никогда не терял память, и никому никаких клятв не давал.
— Не умник? Но твой слич говорит, что ты из «эйч-ай», уровень «джи».
— Просто у меня образование хорошее.
— Не понял. Образование есть и не умник?
— Ну… образование не делает человека умником… как я понял. Люк, ты только прими это серьёзно. Дело в том, что я вообще не из вашего мира, не из вашего времени.
— Э-э-э… это у тебя какой-то особый дефект? — опасливо посмотрел на меня Люк.
— Скорее проклятье, чем дефект. Я родился в 1991 году христовой эры, задолго до катастрофы, существовал, думая, что постигаю жизнь, да ещё и на философском учился. Сейчас-то я понимаю, что я жизни не знал, что свои мелкие переживания возводил в абсолют, добро и зло не различал, любовь и удовольствие путал. Но однажды вся эта никчёмная возня рухнула. Я сидел на автобусной остановке и заговорил с парнем. Его звали Алексей. Так вот он вдруг…
И я всё рассказал. Всё, включая секс с Лукианом Тавром, упоительную ночь с Полом Саффолком, взятку судье в офисе Интерры и убийство Поля Варена. Сначала Люк смотрел на меня как на безумного, потом хмурился, потом даже пару вопросов задал по ходу сюжета, уточняя, что такое жюпон, как переводится «гестапо» и где находится Англия. Но самый трудный вопрос:
— И как же работают эти чудесные деньги? Откуда они вообще взялись?
— Я не знаю. Знаю только, что если что-либо купить, использовать деньги как платёж, то ты перепрыгнешь туда, какое числительное ты назовёшь.
— А если не платить, а отдать? Подарить?
— Наверное, продолжит путешествовать тот, кто заплатит. Значит, одаряемый. Мне же Алёша подарил золотые.
— А если бы он тебе сказал, что к чему, объяснил эти волшебные свойства, ты бы взял деньги?
— Я бы? Хм… Наверное, взял. Но крепко подумал бы, какое число называть.
— Почему же он тебя не предупредил?
— Не знаю… Возможно, он знал о деньгах то, чего я не знаю. Возможно, деньги «работают» только в том случае, если одаряемый как раз не понимает суть подарка. Когда я был в Виндзоре у Ричарда, то рылся в его библиотеке…
— Счастливый… — вдруг вставил Люк, и я вспомнил, что в этом мире книги редкость, что диггеры доставали их из потопленных городов.
— Так вот, я нашёл там несколько странных книг, написанных ещё на пергаменте… Его из кожи телячьей делали… Это были книги алхимиков.
— Кого?
— Ну, были такие чудаки, которые искали философский камень. Они считали, что он не только является эликсиром жизни, но и превращает любой металл в золото.
— Зачем им столько золота? Это же всего лишь другой металл, да ещё и мягкий, легкоплавкий…
— Тогда золото было эквивалентом товаров, драгоценностью. Как у вас гольдеры. Короче, в книге, которую я нашёл у Ричарда, я наткнулся на описание работ Николя Фламеля, что якобы он создал какие-то чудесные монеты. Но как я ни пытался что-то понять в этой книге, ничего не получалось. Написано на староанглийском, куча незнакомых названий, бесконечно речь о каких-то рептилиях и василисках, о магической ртути и королевской сере. Я ничего не понял. Я бы даже пролистнул, не задумываясь, это место в книге, но там была миниатюра, на которой грифон и василиск сражались за жёлтенькие кругляши, явно монеты, и их было тринадцать!
— Тебе нужно было спросить кого-нибудь знающего. Чтобы помогли прочитать.
— Кого? Они там все безграмотные. Жена уехала, священник вряд ли согласится о чародействе толковать… Да и не было времени, нужно было спасать Ричарда.
Люк замолчал. Потрепал серого волка за ухом, ведь тот всё это время сидел напротив нас, можно сказать, на стрёме, выразительно шевеля бровями, внимательно слушая. Наверное, неимоверно трудно поверить такой истории, да и правда об этом мире слишком тяжела — требует либо дозированного знакомства, либо самостоятельного прозрения. Но Люк воспринял всё спокойно: не злился, не смеялся, не закатывал глаза в недоумении, не отмахивался от моих слов. Он медленно встал, вытащил из-под кровати ящик, взял оттуда бутылку домли и фольгированный брикет какой-то еды. Уселся на свою кровать и стал есть. На меня не смотрел. Разглядывал что-то на полу. А я разглядывал его, удивляясь тому, как он похож на некоторых моих недавних знакомцев, в основном врагов. Люк дожевал свою пищу, потом накормил Серого, высыпав в его миску сухие гранулы и залив их водой из крана. Он сидел на корточках и наблюдал за тем, как ест волк. Так, с корточек, он и возобновил разговор:
— На самом деле ты не слишком меня удивил. В соседнем доме живёт Марк, все его считают сумасшедшим. Он учил нас с Яном нырять и сбывать ценности. Так вот однажды он ушёл в море и пропал, мы нашли его пса, бегающего вдоль береговой линии. Датчик испортился, так как собака, видимо, кидалась в море. Короче, все переполошились, форсеры пришли, нам запретили ходить дальше заводоотвальника. Мы подумали, что мутанты дошли и до нашего нома. Но через пять суток Марк вдруг объявился. Измотанный и с выпученными глазами. То, что он нам рассказал, то, что успел рассказать… подтверждает твои слова. Марк слишком далеко заплыл тогда и потерял всякие ориентиры. Через сутки, когда он уже отчаялся, увидел берег. Добрался дотуда, а там рай: мягкая трава, жирная земля и табун лошадей. Мы видели этих животных только на картинках в книгах, которые доставали из-под воды. Он нашёл там плодоносящие яблони! Стал есть кислые яблоки и тут увидел женщину. На ней не было датчика и слича. У неё были длинные волосы, и ещё он сказал, что она была босая. Сначала они испугались друг друга. Она бросилась от него прочь с криком: «Заражённый!» Но потом всё-таки как-то нашли общий язык. Она даже повела Марка в свой дом. Представляешь, целый дом! Как у твоего Ричарда, наверное. И в этом доме тоже были окна. Женщину звали Мария. Она накормила Марка настоящей рыбой, хотя он сначала не хотел есть, считая, что рыба радиоактивная. Мария показала ему свой мир. И она называла свой мир Интеррой. Марк провёл в её доме три дня. Мне показалось, что он рассказывал о Марии с болью и с любовью. А потом пришли какие-то люди — похоже, форсеры. Мария успела выставить Марка вон и велела ему бежать. Он спрятался где-то на дереве и видел, как Марию увозят. Форсеры прочёсывали местность, он почти сутки на этом дереве висел. А потом чудом добрался до моря и поплыл назад, в Дамн. Он кричал, что нас обманывают, что Интерра прекрасна, что там можно жить. Но Марка забрали форсеры. Вернули через пару недель. Но это был уже не Марк. Он ничего не говорил теперь, совсем как немой. Никого не узнавал, смотрел мимо тебя. Что-то с ним сделали…
— А какой у Марка дефект генома?
— Хм… в том-то и дело… склонность к шизофрении и маниям. Нам и сказали тогда, что эта склонность проявилась. Что, побывав на заражённой местности, он сломал слабые защитные механизмы, сошёл с ума.
— Почему они вернули Марка? Могли ведь, наверное, ликвидировать.
— Думаю, он им нужен на производстве. У него очень странные способности: он владеет числом. Считает в уме гигантские цифры, складывает, умножает, делит. Он делает с числами что-то невероятное. У них на предприятии он незаменимый человек. Вот сейчас постоянно в мире цифр, говорит только с ними. Ему приносят расчёты для производства, и он погружается в них… Короче, шизофрения. Но теперь я думаю, что он говорил правду.
— Получается, что люди, которые живут в Интерре, тоже обмануты? Эта Мария считала Марка заражённым? Их тоже пугают мутантами?