– Постойте! Мы не можем... прямо здесь, прямо сейчас!
– Другого случая может и не представиться, – повторил он её же слова, сказанные в начале разговора.
– Но там, совсем рядом, мой отец! Я не могу...
– Ему пора понять, что его дочь выросла, и отпустить её, а вам пора перестать оглядываться на отца, – у Анри всё ещё кружилась голова, и камзол и рубашка Жаклин казались ему одним размытым чёрно-белым пятном. Девушка вскинула руки и упёрлась ему в грудь, но потом её ладонь будто сама собой скользнула под рубашку, и на этот раз от прикосновения к голой коже вздрогнул уже Анри.
– Это настоящее безумие, – прошептала Жаклин, откидываясь назад, прямо на копну сена. Сын Арамиса склонился над ней, и в этот миг снаружи послышались равномерные тяжёлые шаги. Анри едва успел выпрямиться и одёрнуть рубашку, как из темноты показался капитан Леон. Увидев сидящего на сене Анри и поспешно садящуюся растрёпанную Жаклин, он в первые мгновения вздрогнул, но затем уставился на пару с весёлым изумлением.
– Господа, я, кажется, помешал?
– Как вы догадливы! – сквозь зубы процедила Жаклин, прожигая капитана взглядом. Анри был уверен, что будь у неё под рукой горсть песка, она не задумываясь швырнула бы её в Леона.
– Ваша способность появляться в самый неподходящий момент просто поражает, – с досадой произнёс он. – Вы-то сюда зачем пришли? Тоже коней проверить?
– Прогуляться и проветрить голову, – Леон с интересом следил за тем, как Жаклин поспешно зашнуровывает камзол и перевязывает волосы лентой.
– Проветрить голову? Вы что, пьяны? – она наморщила нос.
– Не от вина, – уверил её Леон. – От... всего произошедшего, – он неопределённо повёл рукой в воздухе.
– Понимаю, – кивнул Анри, поднялся на ноги и протянул руку Жаклин, но та встала без посторонней помощи, натягивая парик и мрачно глядя на сына Портоса. – Теперь, надеюсь, вы оставите нас в покое хотя бы на несколько минут?
– Пожалуйста, – хмыкнул Леон, изящно раскланялся, взмахнув в воздухе невидимой шляпой, и зашагал прочь от конюшни.
– Сейчас мне действительно хочется его убить, – проговорила Жаклин, глядя в темноту, в которой скрылся капитан.
– А я ему даже благодарен, – ответил Анри, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. – Пожалуй, сейчас он появился очень даже вовремя и спас нас обоих от безрассудного поступка.
– Безрассудного – это точно, – Жаклин прижала ладонь к груди, надеясь успокоить бешено бьющееся сердце. – Но послушайте... Как же мы будем дальше?
– А дальше мы просто обязаны выжить, – к Анри вернулась его привычная беззаботность. – Чтобы я мог, когда мы прибудем во дворец, просить у королевы благословения на наш брак.
– Даже так? Всё настолько серьёзно? – Жаклин искоса посмотрела на него.
– Разумеется! Послушайте, Жаклин, после всего, что нам пришлось пережить, и особенно после того, что едва не случилось здесь, в конюшне, я просто обязан жениться на вас!
– Но даже если вы и станете моим мужем, это не даёт вам права командовать мной! – неожиданно вспыхнула она. – Никаких требований «оставить эти неженские занятия» или чего-нибудь в этом роде!
– Я полюбил вас за «неженские» занятия, как же теперь я могу заставить вас отказаться от них? – искренне удивился Анри. – Клянусь, что я не стану командовать вами и требовать от вас того, чего вы не желаете. Я же не хочу быть заколотым в первый же день своего брака, – прибавил он с усмешкой.
– Хорошо, – к Жаклин вновь вернулась уверенность, и она, решительным жестом поправив парик, шагнула к выходу из конюшни. – Я подумаю над вашим предложением, месье д’Эрбле.
И она вышла первой, оставив после себя неуловимый флёр надежды. Анри, чуть подождав, вышел следом, надев на лицо маску безразличия, но внутри него всё клокотало от счастья. Впервые он в полной мере осознал, что это значит – любить и быть любимым, и не собирался отказываться от этого счастья ни ради более удачного и выгодного брака, ни ради королевской милости, ни ради блистающих холодным великолепием сокровищ кардинала Мазарини.