Девушки забрали подносы, утрамбовав их на тележку, и уже собирались уходить, но мужчина окликнул их, опять говоря по-французски, после чего прислуга быстро удалилась, а я так хотела сока. Пришлось сглотнуть ставшим комком в горле бутерброд, и в который раз поёжится под взглядом мужчины.
— Ты меня стесняешься, — он не спросил, он констатировал это. А что я могла сказать, если это правда, только с уклоном скорее не на стыд, а на страх. Я его боялась, это я знала точно. Чтобы он там не говорил, что не покусает, в моём диапазоне это рассматривалось по-другому.
— Я… боюсь, — с запинкой, но честно призналась я. Потому что врать ему, мне показалось чревато. Он точно поймёт, что я соврала, у него это в глазах написано и ещё неизвестно что будет, если ему не понравится моя ложь.
— Ты меня боишься, — логично повторил он моё признание, обхватив меня за плечи и буквально завалив себя. — Зря малыш. Я единственный, кого тебе не стоит бояться, договорились? — его до этого поглаживающие меня по волосам руки замерли ждя ответа, а я лишь кивнула, боясь, что голосом выдам своё истинное отношение к этому — договорились. Но, кажется, он мне поверил, по крайней мере, его пальцы продолжали перебирать мои локоны, которые он методично расплетал из косы.
— Вот только почему, я тебе не верю? — усмехнулся он мне в макушку, и я чертовски пожалела, что соврала. Нет, он не стал бить, ругаться, выдирать мне волосы, насиловать, он просто ушёл. С чем себя можно было и поздравить, впервые за утро смогла вздохнуть спокойно, не беспокоясь, что он в любой момент может наброситься. А ведь мог, но не набросился. Абсолютно не понимаю поступки этого мужчины.
От нечего делать, перегруженной нервной системы и обильного завтрака меня потянуло обратно в сон, чем впоследствии и воспользовался мой "добродушный" похититель.
Разбудило меня лёгкое прикосновение чего-то холодного, как показала практика и открытые глаза — кубика льда, которым он осторожно водил по моим пересохшим губам, а я неосознанно собирала крупицы влаги, облизывая губы в след движению льдинки. Пить хотелось неимоверно, пол жизни за глоток воды, а лёд на губах только усиливал жажду. Но ему, лежащему в ладони от меня и надменно улыбающемуся, я в жизни не скажу то, за что сейчас готова простить и насилие над собой.
— Хочешь пить? — лукаво поинтересовался он, положив лёд мне в ямочку между ключицами, от чего я тихо пискнула, но в следующую секунду замерла, заворожено следя за кроваво красной жидкостью, бокал с которой он теперь крутил в руке заместо льда.
— Напитки слишком быстро унесли за завтраком, — проскрежетала я пересохшим горлом. Не знаю почему, но пить хотелось так, словно не пила неделю или, наоборот, пила, употребляя исключительно алкоголь.
— Тогда я не зря захватил с собой вино, — он расплылся в довольной улыбке Чеширского кота, поднося бокал к моим губам. Но не успела я потянуться к тому, как бокал от моих губ переместился к его, одним глотком лишая меня практически жизни. Я жадно облизнулась, бросая в похитителя убийственный взгляд.
Мужчина в очередной раз усмехнулся, вытягивая из-за спины открытую бутылку вина, не дешевого вина. Я подскочила с кровати тянясь к алкоголю, совершенно забыв, что полностью обгажена, да и не волновало это сейчас. Жажда раскрепощает людей, знаете ли…
— Нет-нет-нет… — он покачал головой, выдернув бутылку буквально у меня из рук, издевательски спрятав её обратно за спину, а я почему-то вспомнила о стыде, охнула и нырнула под одеяло.
— Я очень хочу пить, — пробубнила из-под толстого стеганого одеяла, высовываясь только по уровень глаз.
— Но при одном условии, — загадочно начал он, а я уже поняла, что ничем хорошим эта его загадочность для меня не закончится. — Первый бокал ты выпьешь, так как захочу я.
Вот тут я поняла, что попала, мало ли что ему в голову взбредёт.
— Не пугайся раньше времени, ничем криминальным это не закончится, ты же помнишь, я обещал не кусаться, — говоря, он показно медленно, тонкой струйкой переливал вино из бутылки в бокал, доводя меня до истерики, которая того и гляди набросится на меня. И почему только я воспринимаю это как игру? Я больна. Больна на всю голову и мне плевать.
Обречённо киваю и готовлюсь к худшему, а эта последняя сволочь просто выпивает бокал и, улыбаясь, смотрит на меня. Хоть и было в этом бокале не больше четверти, но меня добило и это. Собираюсь возмутиться…
Его губы накрыли мои. Во рту сразу почувствовался терпко — сладкий привкус, очень аккуратно, целуя меня, утоляющий мою жажду. Разум запротестовал, а вот тело начало плавится лишь от одного поцелуя. Я точно больная.