Стив и Баки срубили и выкорчевали старую подсыхающую сливу, и Брок раздумывал, посадить ему на её место черешневое деревце или персиковое.
Брок прижился на юге так, словно именно для здешнего благословенного Солнцем края и был рождён.
Первый снег выпал конце года, за два дня до большого зимнего праздника, за одну ночь укрыл белоснежным покрывалом и сад, и соседние дома. Стив, выглянувший из окна утром, так и застыл с чашкой травяного отвара в руках.
— Красиво как, — прошептал он и позвал своих супругов полюбоваться на то, как восходящее солнце отражается в бесчисленном множестве снежинок.
— Соскучился я по снегу, — сказал Брок, сгребая тонкий слой снежинок с подоконника.
Но снег тут же растаял в горячих руках, пролился между пальцами талой водой. А к полудню исчез и во всей округе. Но всё равно в этот день решили никуда особо не ходить, радуясь выдавшемуся выходному.
Пусть снег и почти сразу растаял, но Анара словно бы изменилась за одну ночь. Местные омеги все разом переоделись в тёплые плащи, натянули шапки и перчатки, вызывая недоумение даже у Брока, не особо почувствовавшего похолодание. В тавернах начали варить глинтвейн и поговаривать о ночи прощания с солнцем, хотя здесь оно не уходило на всю зиму за горизонт, как в Сварте, а лишь дни становились короче. На улицах стало больше развозчиков дров и продавцов комнатных жаровен.
Местное обыкновение не складывать в доме печь, а греть комнаты жаровнями Брока удивляло. Впрочем, в их спальне был очаг, который легко протапливался и быстро прогонял лёгкий холод. Да и одеяла у них были шерстяные, тёплые и невесомые. А на местных перьевых подушках, мягких, в которых утопала голова, Брок с трудом засыпал в первое время. Потом-то привык.
Миновали высокие костры зимних праздников. Снег выпадал ещё раза три, но только раз пролежал дольше суток, однако на второй день всё равно растаял. К весеннему равноденствию уже зеленели и цвели деревья, были засажены огороды, пришли корабли из южных стран. Анара снова ожила, наполнилась яркими красками летних лёгких одеяний, гомоном певчих птиц, криками детворы, которым снова разрешили играть на улицах, не прятаться по домам от непогоды.
В одно такое весеннее утро, прильнув к супругу со спины, уткнувшись носом ему в затылок, Стив втянул носом его запах и стиснул в объятиях крепче.
— Как же ты вкусно пахнешь, прекрасный, цветами, мёдом и морем. Надышаться не могу никак.
Сбоку притёрся Баки, погладил Брока по груди, оставив ладонь на твёрдом животе.
— Работа у нас сегодня, сладкие, — довольно сказал Брок, нежась в их объятиях. — Южные корабли штормами потрепало, починки много.
— Мы быстренько, — в ухо ему выдохнул Баки.
Чтобы вылизать Брока, им хватило и пяти минут; чтобы заставить тихо вскрикивать, подаваясь на пальцы и одновременно толкаясь в рот Стиву, и того меньше. А ещё через пятнадцать они сидели внизу на кухне, доедая с травяным чаем вчерашние пирожки с капустой — очередной удачный эксперимент Баки.
— Сегодня после работы идём на танцы, — возвестил Баки, запихивая в рот пирожок почти полностью.
— Если сил хватит, — усмехнулся Стив, подлил Броку ещё чая.
— Всё равно идём, танцевать хочу. Усадим Брока на лавку, пусть отдыхает, и я покажу вам класс. Помнишь, Стив, как мы в Бруклине танцевали на заднем дворе паба, как я тебя в воздух подкидывал?
— Только я был тогда вдвое меньше и весил всего ничего, — со смехом признался Стив.
— Ну так и я тогда был послабее, — улыбнулся Баки. — Я рад, что мы покинули Сварту. Оно того стоило.
— А по небоскрёбам не скучаешь? — вдруг спросил Брок.
— Только по сливной канализации, — ухмыльнулся Баки. — Ну и по водопроводу с горячей водой немного.
Самотечная холодная вода здесь была — с гор спускался построенный в незапамятные времена акведук, но он впадал в выложенный полированным камнем общественный бассейн, из него развозили воду для тех, у кого не было колодцев.
— А мне не по чему скучать, — добавил Стив, улыбнулся тепло обоим супругам. — Всё, чего хотел, — здесь есть, вы есть.
Баки молча накрыл его ладонь своей, переплёл пальцы и глянул с чётко отразившимся в серых глазах желанием никогда больше не умирать.
На работу в этот день едва не опоздали.
***
Собрать вытянутые синие сливы в этом году едва успели — как раз перед сбором Брока накрыла течка, да такая, что к её концу он мог только пить и спать.
Стив с Баки страшно переживали за супруга, даже хотели бежать за лекарем, но Стива почти в дверях выловил сосед-омега и, розовея щеками, протянул баночку жасминового мёда и полотняный мешочек с травами восстанавливающими, велев отпаивать супруга и ни о чём не переживать.
— А нас, оказывается, вся улица слушала, — озадаченно сказал Стив, заваривая траву в большой кружке, щедро добавил туда мёда.
— Только ближние соседи, — возразил Баки, помогая Броку приподняться. — Мы не такие громкие.
Травяной отвар сотворил с Броком чудеса. После первой же кружки он нашёл в себе силы улыбнуться и, свернувшись калачиком, уснул под боком у Баки.
— Оставайся сегодня дома, с Броком, — после поцелуя шепнул ему Стив, выбрался из постели.
Тяжело было уходить в порт, особенно после пяти дней сумасшествия на троих. Потому что ни Стив, ни Баки не помнили, чтобы хоть когда-нибудь их так накрывало желанием трахаться. Жадная страстность Брока вымотала даже их. Не только спальня — весь дом пропах мёдом, морем и луговым разнотравьем. И матрац, кажется, придётся менять.
Баки задремал рядом с Броком, вскидываясь на каждое его шевеление. Ближе к вечеру метнулся в трактир, купил еды навынос, накормил сонного Брока, поел сам и оставил Стиву.
Полностью Брок восстановился только на третий день, что было ещё более странным. Обычно омега уже на следующие сутки мчался в кузницу, фыркая на супругов, старающихся чем-то помогать ему, притормаживать.
Через две недели Брок наткнулся на мага-целителя, шедшего от соседа, у которого только что принял ребёнка. Маг цепко глянул на Брока, положил ладонь на его живот пониже пупка и сказал:
— Кузнец? Приноравливайся сети плести. К лету родишь. Зайди ко мне завтра, поддерживающих зелий дам.
До дома Брок дошёл на подгибающихся от счастья ногах.
Стив вынырнул с кухни, только заслышав хлопок входной двери, вышел встречать Брока, вытирая руки полотенцем.
— Ты чего такой пришибленный? Случилось что? — нахмурился Стив, когда Брок вместо привычных жарких объятий только вжался в него всем телом, мелко подрагивая.
— Ребёнок, — еле выговорил Брок. — Ребёнок у нас будет.
Стив сначала не понял, о чём таком Брок говорит, о каком таком ребёнке, кивнул, и только через несколько секунд сообразил. У них будет малыш! Брок беременный!
— Господи, — выдохнул он, чувствуя, как ноги подкашиваются, сполз на колени, вжался лицом в живот Брока, счастливо смеясь.
Именно в этот момент в дверях показался Баки, молча окинул взглядом супругов, приблизился к Броку, заглянул в глаза и накрыл его пупок ладонью, тихо-тихо всхлипнув. Брок притянул Баки к себе, встрепал лохматую голову и сказал:
— Благословило нас Солнце. Завтра к магу пойду и в кузнице скажу, что ухожу оттуда. Не буду рисковать.
Стив не мог вымолвить и слова.
Когда он проснулся в новом времени, жить совсем не хотелось, он существовал словно механизм. Спал, ел, работал, снова уходил домой спать. Не видел для себя будущего. И никогда бы не поверил, если бы ему сказали, что он будет счастлив, по-настоящему счастлив, будет любим настолько же сильно, как и любит сам. Что у него, у них когда-нибудь будет ребёнок.
— Ты наше солнце, — шепнул Баки.
Слишком долгая зима закончилась.
The End