— Да, дров давай наколем про запас, пока не стемнело, — сказал Брок. — И напилим. У меня пила двуручная, неудобно с ней одному. А то, по приметам, скоро буран нагрянет, на улицу не высунешься.
— Сам справлюсь, не ходи наружу, похолодало.
Накинув на плечи грубую серую рубаху, Стив подхватил топор. Сейчас хотелось чего-то такого — тяжёлого, монотонного, чтобы злая тоска по прошлому отпустила, чтобы не думать, не перебирать в голове варианты, а отрешиться от всего.
Толстые поваленные деревья обнаружились за кузницей. Стив вздохнул, глянул в сторону блёклого, какого-то выцветшего заката и взялся за топор, с каждым ударом выгоняя из себя хандру, укрепляясь в решимости, что справится со всем. Всегда справлялся. Зачем ему пила и помощник, когда Стив поленья руками разламывать мог, тем более когда никто чужой не видел?
Брок тем временем готовил на ужин рагу из остатков вяленого мяса и сушёных овощей. Мясо было последнее. Солнце, скорее бы вернулся его альфа! Без добычи, раненый, какой угодно, лишь бы живой!
Стив вошел в дом, когда низкое местное солнце лениво опустилось за горизонт. На общем энтузиазме наколов дров на пару месяцев вперёд, он сложил их у дальней стены кузницы, где и должна была быть поленница. Наполнив ковшик водой, вышел обратно на улицу, разделся до подштанников и, наклонившись, полил себе на голову.
Брок выглянул во двор с ярким фонарём в руках.
— Ты что, простуды совсем не боишься? — встревоженно спросил он. — С нашими морозами шутить не стоит, Стив. Весна не придёт.
— Не боюсь, — улыбнулся Стив, разогнав моментально остывающую воду ладонями по телу. — В детстве очень часто болел, был слабым. Знаешь, про таких говорят — в чём только душа держится. Мама чуть ли не каждую неделю священника приглашала исповедовать умирающего, один Баки в меня всегда верил. А сейчас меня очень сложно убить.
Стив оттянул пояс подштаников вниз, прикрыв второй ладонью член, и показал затянувшееся тонкой пока что кожей отверстие от пулевого.
— Это ещё что? Из арбалета? — Брок уставился на шрам.
— Можно и так сказать, насквозь пробило.
Как объяснить Броку про огнестрельное оружие, Стив не знал, не особо он понимал уровень развития этого мира, а арбалетный болт вполне мог нанести похожий урон.
— Месяца два, да?
— Вчера утром или позавчера, но точно не больше двух дней прошло, — покачал головой Стив, осознавая, что сдаёт самого себя с головой, но почему-то Броку хотелось верить, как и тому Рамлоу. Он казался близким по духу, понятным Стиву.
Брок поджал губы, покачал головой и сказал:
— Никому об этом не говори. Никогда. Идём ужинать, стемнело уже.
Встряхнувшись, Стив вошёл в дом, повесил на крючок ковшик и снова натянул рубаху из неприятного телу грубого волокна, сел за стол, на котором уже вкусно пах горшок с рагу.
Ели молча. Стив старался не смотреть в сторону Брока, но взгляд нет-нет да цеплялся за ладони, сильную красивую шею, виднеющуюся в вороте точно такой же, как и у Стива, рубахи, упрямую острую линию челюсти. Не имел он права так смотреть, не имел.
Брок неторопливо ел. Он незаметно положил Стиву вдвое больше, чем себе, как привык класть своему альфе.
В этот раз убирать со стола и мыть посуду вызвался сам Стив, у него сердце кровью обливалось, когда он видел, как утром Брок отскребал в холодной воде чугунок от немного подгоревшей каши. И вообще ухаживать за Броком, помогать ему казалось правильным.
А Брок остановившимся взглядом смотрел в кружку с травяным настоем и думал, что хватит обманывать себя. Вторая луна пошла, как его альфы нет. Он больше не вернётся. Лес или горы забрали его. Как забрали многих до него и заберут после него. Пора принять это. Просто принять. Оплакать своего альфу и жить дальше, как получится. Вдовцом.
Спать укладывались также в тишине. Стив смотрел на Брока, на его чересчур скупые дёрганные движения и понять не мог, что же переменилось в этом человеке за день. Вроде бы ещё с утра он зубоскалил с заглядывавшими в кузню посмотреть на Стива омегами, а сейчас словно сдулся, начал трескаться, ломаться под каким-то неподъёмным грузом.
— Эй, ты как?
Стив в момент оказался рядом, заглянул в глаза Брока и тут же отступил на шаг назад: яркие, почти жёлтые глаза потухли, выгорели, потеряли блеск.
— Вдовец, — как камень в колодец, уронил слово Брок. — Спать надо.
Что на это сказать, Стив не знал, он на мгновение сжал ладонью плечо Брока, делясь своими силами и теплом, и тут же отстранился, стараясь не нарушать границ личного пространства. То, что Брок сдался, признал то, от чего отбивался столь долгое время — пугало, словно за этим должно было случиться что-то страшное, непоправимое, но кто они друг другу, чтобы Стив имел право лезть в чужую жизнь со своими советами?
Быстро раздевшись, Стив нырнул под одеяло, подождал, пока и Брок устроится рядом, и подкатился к нему, прижался спина к спине, стараясь хоть так поддержать.
— Доброй тебе ночи, Брок.
Брок проглотил всхлип и вжался лопатками в Стива. Хоть такое тепло. Хоть так. Другого больше не будет. Никогда.
Стив в мгновение перевернулся на другой бок, сгрёб Брока в охапку, прижал к себе, стиснул так, чтобы у того и мысли не было дёрнуться. Брок напрягся было, а потом его затрясло, как в ознобе. Ткнувшись носом ему в затылок, Стив немного ослабил хватку, сам развернул Брока к себе и снова обнял, позволил уткнуться мокрым от слёз лицом в свою шею, погладил по спине.
Отпустило Брока не скоро. Будь он один, он бы сходил к Уилсону, купил бутылку самогона из коры и напился, но так, в сочувствующем кольце рук Стива, было даже лучше. Только странно, что Стив не пахнет. А так… так спокойнее.
Стив гладил Брока по спине, пока тот, расслабившись, не уснул, а к самому сон никак не шёл.
Страшно видеть, как в один миг ломаются сильные, несгибаемые на вид люди, как их мир идёт трещинами. Броку такого он не желал, ни тому, из своего мира, ни тем более этому, приютившему его.
Снова ткнувшись носом в макушку Брока, Стив втянул носом странноватую для жителя этих мест смесь запахов моря и лугового разнотравья, зажмурился. Пусть он не сумеет заменить мужа, но поддержать точно сможет.
С этими мыслями Стив уснул.
========== 3. ==========
Буран гудел над Свартой трое суток. Все сидели по домам, законопатив окна и двери. Сидели и Брок со Стивом. Первые сутки они перебрасывались только короткими репликами на бытовые темы. А со вторых разговорились. Брок хотел отвлечься и принялся расспрашивать Стива про его мир.
— У вас что, каждый год весна?
— Весна, лето и осень, — с улыбкой на губах ответил Стив. Эти воспоминания не давили на грудь тяжестью, наоборот, дарили лёгкость, согревали откуда-то изнутри. — Много зелени и солнечного света.
— А какое оно — лето? — спросил Брок. Он сидел и зашивал прохудившуюся одежду. — Целую неделю снега нет, небось?
— Неделю? — удивился Стив, потом бросил мимолетный взгляд в сторону маленького окошка, за которым ураганный ветер гонял снег, заметая дома по самую крышу. — В Нью-Йорке снег выпадает не очень часто, только зимой, да и то не лежит на улицах дольше пары дней, тепло слишком, иногда циклоны и весной приносят непогоду, но это редкость. Летом жарко, особенно в городе. Солнце отражается от небоскрёбов, прогревая воздух иногда так, что дышать становится нечем.
— Не верю, — покачал головой Брок. — Что, Нью-Йорк сильно на юге? А небоскрёбы — это что?
Стив задумался, сжал в ладони небольшую деревянную чушку, из которой вот уже второй день пытался хоть что-нибудь вырезать, но это Баки был спецом по обращению с ножом. Сам Стив больше любил краски.
— Очень высокие дома в несколько десятков этажей.
Было жаль, что Стив оставил телефон в убежище, много в нём было хороших красивых фотографий, способных удивить, увлечь, даже восхитить, хотя, конечно, ещё не факт, чтобы он пережил переход из мира в мир, купание сначала в Потомаке, а потом в местной вонючей канаве.