В системе современной научной парадигмы существует ряд лингвистических концепций, предметом которых являются категории пространства и времени в самом широком понимании. Наиболее актуальными сегодня являются концепции, за которыми в научном обиходе утвердились термины: «хронотоп Бахтина» [Бахтин 1975], «семиосфера Лотмана» [Лотман 1999], «концептосфера Лихачева» [Лихачев 1999], «континуум Гальперина» [Гальперин 1981]. Отметим, что обозначенные лингвистические концепции по отношению к художественному тексту раскрывают разные стороны работы когнитивных механизмов, связанных с восприятием, пониманием и интерпретацией текста.
Так, введенное М.М. Бахтиным понятие хронотопа способствовало развитию гуманитарных исследований в направлении, синтезирующем понятия пространства и времени. Позднее пространство как самостоятельная категория вновь заняло место в трудах ученых, плодотворно разрабатываясь как в отечественной, так и зарубежной науке. Это видно, в частности, в работах и Тартуской (Ю.М. Лотман и др.), и Московской (В.Н. Топоров, Т.В. Цивьян, Т.М. Николаева и др.) семиотических школ, представители которых соединили изучение структуры текста с изучением структуры пространства.
В своих исследованиях В.Н. Топоров акцентирует внимание на разграничении бытового, научного (ньютоновского) и мифопоэтического понимания пространства. Работы ученого явились своего рода стимулом для изучения пространства как текста (или «текста пространства»). Также в сферу научных интересов В.Н. Топорова входило и исследование связи природного и культурного начал, их «макроконтекст», в котором встреча «духовно-физических» и «великих» текстов культуры порождает духовные ситуации «высокого напряжения». В это же время представителями Московской семиотической школы разрабатываются категория границы как особой пространственной категории в народной культуре и связанные с ней концепты «свой» – «чужой», «центр» – «периферия», «дом», мотивы дороги, пути, нарушения запрета и пр.
Д.С. Лихачев в своих исследованиях и научных трудах предлагает продуктивное понятие «концептосфера», понимаемое как совокупность сгустков понятий, концептов (ментальных сущностей), образов и мотивов, из которых как «мозаичное полотно» [Маслова 2004: 5] складывает художественный мир писателя, в котором, несомненно, пространство и время, хотя бы как семантические примитивы [Вежбицкая 2001: 53], занимают ведущее положение.
В лингвистике текста в этом плане особенно значима концепция «континуума», понимаемого как единство пространственного и временного планов, «нерасчлененный поток движения во времени и пространстве» [Гальперин 1981: 87]. Ученый отмечает, что континуум как категорию художественного текста можно представить в виде определенной последовательности фактов, событий, развертывающихся во времени и пространстве, при этом отмечая, что «развертывание событий протекает не одинаково в разных типах текстов». В этом смысле, на наш взгляд, особенно значимо следующее замечание: «Создавая воображаемый мир, в котором действуют вымышленные лица и в большинстве случаев в условном пространстве, автор волен сжимать, расширять, обрывать и вновь продолжать время действия и пространство в угоду заранее ограниченной содержательно-фактуальной информации» [Гальперин 1981: 87].
В соответствии с вышеизложенными аспектами научно-концептуального филологического знания пространство и время могут рассматриваться в качестве методологических категорий, позволяющих дать оптимальную интерпретацию художественного текста. Категории пространство и время моделируются, при этом модели отражают прототипические представления, которые закреплены в языке. По отношению к тексту данные модели функционируют в качестве метамоделей.
Существенный вклад в разработку обозначенного вопроса внесли конференции «Логический анализ языка» под руководством Н.Д. Арутюновой (Институт языкознания РАН, Москва), «Пространство в культуре. Культура в пространстве» (июнь 2002, Москва), «круглый стол» «Пространство как код культурных эпох» под руководством И.И. Свириды (2001, Москва) и последующие публикации материалов этих конференций, среди которых особенно значимыми, на наш взгляд, явились «Логический анализ языка: Язык и время» (1997) и «Логический анализ языка. Языки пространств» (2000).