Нармин сел в повозку и, дождавшись пока Сафир присоединится к нему, велел кучеру ехать на Площадь Мраморных Фонтанов.
Свет проникал в стрельчатые окна и падал на паркетный пол, в центре застланный пушистым ковром. На круглом столике стояли графин с красным вином и два наполненных до половины бокала. Под потолком висела клетка с двумя попугаями, которые лениво чистили перья, щёлкая клювами.
Сафир сидел в глубоком мягком кресле и крутил в руках маленький золотой кинжал — одну из безделушек, которые Нармин привёз из Карлсдейла и уже успел продемонстрировать. Солнце отражалось от изогнутого лезвия и отбрасывало на стены узкие блики.
Нармин стоял у стеллажей с книгами и водил пальцем по корешкам.
— Но у вас же были прекрасные моменты? — спросил Сафир, продолжая начавшийся ранее разговор.
Нармин усмехнулся.
— Да, — сказал он, пожав плечами. — Только мы счастливы исключительно на расстоянии.
— Как это? — Сафир удивлённо поднял брови.
— А вот так. Стоит нам встретиться и кажется, будто нет людей более чужих друг другу, чем мы. Но если мы не видимся несколько дней, то не можем найти себе места, и вдруг оказывается, что мы до безумия влюблены! Бывало, помню, я мчался к ней, предвкушая радость встречи, а стоило её увидеть, и весь пыл проходил, — Нармин покачал головой. — Не знаю почему, только ни я, ни она ничего с этим поделать не могли. Веришь ли, вот сейчас, в эту самую минуту, я жизнь готов за неё отдать, а в то же время я уверен, что войди она в комнату, и мне тотчас станет скучно.
— Скучно⁈
— Да, — Нармин отошёл от стеллажей и сел в кресло, положив ногу на ногу.
— Но этого не может быть! — Сафир отложил кинжал и недоверчиво воззрился на друга. — Уверен, ты преувеличиваешь.
— И, тем не менее, все именно так. Я бы и сам хотел, чтоб было иначе. Много раз пытался что-то изменить, но теперь уже ясно, что это не в силах человеческих. Видно, боги решили посмеяться над нами.
— Да как же это⁈ — Сафир недоумевал. — Постой, однако, что ты такое говоришь? Как ты можешь не любить её, когда вы вместе⁈ Разве не это и есть счастье?
Нармин усмехнулся и принялся рассматривать носок сапога.
— О, я совершенно с тобой согласен, и это причиняет мне страшную боль. Ты не смотри, что я сейчас улыбаюсь. Это не от веселья.
— Понимаю, — проговорил Сафир неуверенно.
— Просто я не знаю, чем и как это может закончиться, потому что, видишь ли, закончится это непременно. А в то же время нам и расстаться нельзя без того, чтобы немедленно не затосковать. Иногда мне кажется, что мы так и будем всегда любить друг друга на расстоянии, и я бы даже смирился, только никак не могу научиться быть счастливым… не видя её, не слыша, не зная, ни что с ней, ни чем она занимается.
— Однако ты озадачил меня.
— А-а, пустое! — Нармин махнул вдруг рукой. — Брось. Забудь! Всё вздор. В конце концов из всего этого непременно что-нибудь да получится, что-нибудь да выйдет, потому что ведь не может такого быть, чтобы всегда, всю жизнь… Как ты думаешь?
— Я надеюсь, что вы… — Сафир помолчал, подбирая слова, потом развёл руками.
— Вот-вот! — закивал Нармин, вскакивая и начиная ходить по комнате. — Именно, что не видно никакого выхода. Понимаешь ты это, понимаешь⁈ — он вдруг остановился и внимательно посмотрел Сафиру в глаза. — Если бы я только смог каким-нибудь чудом узнать будущее, и мне открылось, что нас ждёт, пусть даже что-нибудь страшное, о чём и подумать жутко, то всё равно, кажется, было бы мне легче!
— Да, наверное, это так и должно быть, — согласился Сафир, тоже глядя на друга.
— Но только всё это мечты, один бесплотный мираж. И это, пожалуй, самое страшное.
— Но смертным и не дано видеть будущее. Разве что избранным, — заметил Сафир.
— Пусть, пусть так, — закивал Нармин, садясь в кресло. — Я ведь и не желаю обязательно сам видеть, но если бы кто-нибудь мог открыть мне…
— Говорят, быть предсказателем нелегко. Они, вроде, видят мёртвых, и те говорят с ними. Должно быть, не самое приятное занятие.
— Я не боюсь усопших. Впрочем, и живых тоже. Но сам видеть будущее не хотел бы. Слишком… Как это сказать? — Нармин нетерпеливо щёлкнул пальцами. — Легко было бы тогда, неинтересно. Словно ты уже умер. Понимаешь?
— Разумеется, — кивнул Сафир.
— Но одно знать мне бы очень хотелось, — Нармин взял со столика бокал и пригубил. — Нашу с Хабрией судьбу.
Разговор на некоторое время прервался. Сафир глядел в окно и думал о том, как ему повезло, что в его жизни есть Армиэль, и они так замечательно ладят и могут находиться в обществе друг друга хоть целыми сутками, была бы возможность. Он на мгновение прикрыл глаза и представил принцессу в подвенечном платье, украшенную пелериной и лилиями. Невольно Сафир улыбнулся. Его любовь была прекрасна, и ничто её не омрачало. От осознания этого на душе становилось сладко и удивительно легко.
Армиэль. Армиэ-э-ль…
Глава 46
Ормак Квай-Джестра отбросил тяжёлый полог и вышел из паланкина, ступив на вымощенный белым и красным камнем двор. Перед ним возвышался двухэтажный дом, крылья которого терялись в зарослях буков и эвкалиптов. Фасад здания украшали лепнина, покрытая бронзовой краской, и мраморные статуи богов, белевшие в тени полукруглых ниш.
Двое слуг распахнули дубовые двери прежде, чем Ормак ступил на крыльцо. Он вошёл в дом, и его окружил прозрачный сумрак, в котором царили ароматы жасмина и лимона.
Управляющий, плотный человек в бархатной тунике и коротком плаще, стремительно вышел из дальней двери и устремился навстречу своему господину, почтительно нагнув торс вперёд. Под мышкой он нёс кипу свитков, а рукой придерживал у пояса связку ключей — то ли для того, чтобы они не били его по животу, то ли не желая нарушать мирную и торжественную тишину усадьбы.
— Ваша Светлость! — обратился он к Ормаку, останавливаясь в трёх шагах. — Как ваше здоровье?
— Благодарю, Пейлис, вполне сносно, — отозвался Первый Советник на обычное приветствие управляющего.
Тот поклонялся Инстаму, богу врачевания, и поэтому всегда начинал разговор с того, что интересовался здоровьем собеседника.
— Надеюсь, и твоё не вызывает опасений?
— Я в совершеннейшем здравии, мой господин, — Пейлис поклонился, зашуршав свитками.
— Вот и прекрасно. Что у тебя в руках? Документы, не терпящие отлагательств?
— Как всегда, Ваша Светлость, — управляющий чуть улыбнулся, отвечая на иронию хозяина.
— Ты расскажешь мне всё по пути в кабинет, — Ормак двинулся через зал, а Пейлис засеменил чуть позади него. — Итак?
— Ваша сестра, господин…
— Да? — Ормак наклонил голову и сжал губы. — Что опять⁈
— Дама Ксанвия приобрела в лавке Нирбана ещё несколько приспособлений того рода, что так занимают её.
— И?
— Нирбан прислал счёт.
— Сколько⁈
— Семьсот бэнтов, Ваша Светлость. Но он согласен сделать скидку, если вы предпочтёте расплатиться золотом.
— Какую?
— Двести пятьдесят золотых за всё, господин. Это выгодно.
— Что ж, тогда так и сделаем, — Ормак потёр рукой подбородок. — Развлечения Ксанвии становятся всё обременительнее. Где она сейчас?
— В левой галерее, господин. Рабы устанавливают там…
— Новые игрушки, — кивнул Ормак. — Понятно! Слухи о пристрастиях Ксанвии уже просочились в окружение императора. Он не одобряет подобных вещей, хоть и не запрещает их. Мне бы не хотелось расплачиваться за привычки моей сестры чем-то, кроме золота. Боюсь, ей придётся посидеть некоторое время дома.
— Полагаю, слухи могли распространиться при участии Нирбана, — заметил Пейлис.
— Едва ли. Он понимает свою выгоду и не стал бы трепать языком ради развлечения. Скорее уж дело в том, что Ксанвия никогда не делала тайны из своего увлечения. Она считает, что именно так должна развлекаться знать. Это наша мать внушила ей подобные мысли.
— Да хранят духи госпожу! — проговорил Пейлис, опустив голову.
— Да хранят, — отозвался Ормак. — Что ж, я понял тебя. Расплатись с Нирбаном золотом, а Ксанвию вели запереть. Пусть этим займутся Ракул и Мараб, им не впервой. И не церемоньтесь с ней.