Нашел Колька сталкера — тот провел инструктаж. Главное, говорит, — никаких железных предметов, ни ключей, ни ножей. От них неприятности.
В общем, поехали. Было нас шестеро — больше сталкеры не берут. Все — знакомые, мужиков и девчонок поровну. Добрались на электричке до станции километрах в восьми от зоны. На электромобилях туда не ездят — они мигом выходят из строя. Так там целый поселок специализируется на доставке в зону. Наладились делать телеги, по старинке, чтоб без гвоздей. Мундштуки и прочую мелочь для упряжи отливают из бронзы, как три тысячи лет назад.
Чуть не час тряслись на дурацкой колымаге. Девчонки с непривычки уже ныть начали. И вдруг в чистом поле мужичок командует лошади: «Тпрру». Оказывается, тут и есть граница зоны. А внутрь они ни за какие посулы не заезжают, хотя ни людям, ни лошадям там ничего не грозит… Из принципа или из суеверия.
Солнце уже к закату, и сталкер торопит: мол, дойти до хорошего места нужно засветло. Пошли. Сперва показалось скучно — холмы, песок, сосенки да вереск. Но скоро стало забирать. И вроде бы ничего особенного не происходит, но какая-то дурь в воздухе копится, как белье на веревочке повисает. Чувствуется это отчетливо. Будто я, сам того не заметив, переехал на другую планету. Или, по крайней мере, крыша моя переехала. И остальным, вижу, тоже не по себе, но пока все молчат. И вообще тихо. Только кузнечики цыкают, да шелестит вереск, как ветерком потянет.
Стали попадаться боевые машины — то бронетранспортер, то танк или самоходка. Почему-то почти все на вершинах холмов стоят, подняв свои пушки к небу. И вот ведь странное дело — техника современная, а на фоне вечернего неба — ни дать ни взять динозавры. Кругом тишина, а кажется, что они орут, зовут на помощь своих диких собратьев.
Сталкера нашего, похоже, к общению не тянуло, но я все же к нему подкатился:
— Скажи, а зачем их на холмах расставляют?
Ответа пришлось ждать долго — он медленно подбирал слова, а может, для него вообще любой разговор был мучительной процедурой.
— Их не расставляют… Они сами.
— Ни хрена себе! Ты хочешь сказать, что они заползают на холмы сами? Без водителя, без топлива, без посторонней помощи?
— Здесь происходит много странного.
— А ты мне мозги не паришь? Может, у вашего брата шутки такие?
— Тебе виднее.
Каждую следующую фразу он произносил тише предыдущей, а последнюю реплику едва удалось расслышать. Я потихоньку стал раздражаться:
— Ты уж прости, что на тебя наседаю. Но почему ты говоришь еле слышно? Чего-то или кого-то боишься?
— Сталкеры громко не разговаривают. Это еще от Тарковского известно.
— А я что, говорю слишком громко? Мне тоже шелестеть надо?
— Ты можешь говорить как захочешь. Но кричать здесь не принято.
От ходьбы на жаре с рюкзачками девчонки наши стали скисать, запросили привал. Сталкер лицом приуныл, говорит:
— Лучше не надо. Идти минут сорок осталось. Пусть потерпят.
Но Колька уперся:
— Мы в рабы к этой зоне не нанимались. Нам нужен маленький перекур, за пятнадцать минут ничего не случится.
— Зря вы так, — огорчился сталкер. — Ладно, пятнадцать минут, не больше.
Присели. Я закурил, Колька тоже. А он, мало того что поэт, еще и во всякую науку верит, когда-то матмех закончил. И, оказывается, в эту нашу экспедицию взял с собой компас, а сейчас его мне показывает:
— Смотри, что делается.
Я гляжу — стрелка без передышки вращается, то в одну, то в другую сторону.
— Здесь вращающееся магнитное поле, — с умным видом говорит Колька.
— Ну и что?
— Значит, что-то здесь происходит.
— Здесь всегда происходит, — вмешался сталкер. — Спрячьте эту штуку подальше, а еще лучше — выкиньте.
И Колька его почему-то послушался, снял компас с руки и бросил на землю. Раздался тихий хлопок, и мы увидели короткую яркую вспышку. Мне это не понравилось.
— Хватит сидеть, — говорю, — пошли.
Боевые машины попадались все чаще. Небо стало темнеть, и теперь мы видели только призрачные силуэты.
Когда сталкер остановился и снял со спины рюкзак, силуэты превратились в невнятные тени, казалось, они подступают вплотную со всех сторон.