- Это же ложь! Я остаюсь госпожой де Монсальви и запрещаю кому бы то ни было в этом сомневаться! Мессир де Брезе принял свои помыслы и желания за реальность. У вас есть еще что-нибудь, в чем вы могли бы меня упрекнуть?
Оба противника забыли об осторожности, и их голоса звучали все громче. Приор захотел вмешаться:
- Дочь моя! Может быть, вы предпочтете закончить этот спор в спокойной обстановке? Я прикажу отвести вас в капитульский зал вместе с этим человеком...
Но она отказалась.
- Бесполезно, отец мой. Все, что я могу сказать, может слышать весь мир, ибо мне не в чем себя упрекнуть. Ну что, Фортюна, - опять заговорила она, - я жду. У вас еще есть что мне сказать?
Глухим и тихим голосом, но с непередаваемым выражением сосредоточенной ненависти оруженосец Арно бросил:
- И что он только не вытерпел из-за вас! Знаете ли вы, какую пытку он вынес со дня, когда вы его бросили? Дни без надежды, ночи без сна, с чудовищной мыслью, что он заживо гниет. Я-то это знаю, потому что любил его. Каждую неделю я ходил к нему. Он был моим хозяином, лучшим, самым смелым и самым покладистым из рыцарей.
- Кто же станет утверждать обратное? Вы что, собираетесь рассказать мне о добродетелях человека, которого я люблю?
- Которого вы любите? - усмехнулся Фортюна. - Рассказывайте другим! Вот я его любил! И преданно, набожно, с уважением, со всем, что есть самого лучшего во мне!
- Так я его не люблю? А почему же я здесь? Вы разве не поняли, что я ищу его?
Вдруг Фортюна остановился. Он посмотрел Катрин прямо в лицо и внезапно рассмеялся, обидно, жестоко и свирепо. Этот смех был оскорбительнее ругательств, он показал полную меру ненависти, которую питал к ней гасконец.
- Ну что же, ищите, прекрасная дама! Он потерян для вас... потерян навсегда. Слышите: ПО ТЕРЯН!
Он прокричал слово, словно боялся, что Катрин не почувствует всей безысходности его значения. Но он зря старался, Катрин поняла. Она отшатнулась от резкой грубости, однако нашла силы, чтобы оттолкнуть руку Яна, которая протянулась для того, чтобы ее поддержать.
- Он... умер! - произнесла она бесцветным голосом. Но опять Фортюна разразился смехом.
- Умер? Никогда в жизни! Он счастлив, что избавился от вас, он выздоровел...
- Выздоровел? Боже правый! Святой Иаков совершил чудо!
Она прокричала это с таким восторгом, что гасконец поспешил опровергнуть ее мысль. Он пожал плечами так дерзко и непочтительно, что заставил приора нахмурить брови.
- Никакого чуда не было; я чту монсеньора Святого Иакова, но должен признать, что он не внял молитвам мессира Арно. Зачем ему было это делать, впрочем? Мессир Арно не был болен проказой!
- Не был болен... проказой? - пролепетала Катрин. - Но...
- Вы просто ошиблись, как и все прочие... В этом никто вас не может упрекнуть. Когда мы ушли из Компостелы, мессир Арно считал себя еще прокаженным. Он был ужасно разочарован... потерял надежду... Хотел умереть, но не хотел умереть просто так. "Мавры все еще не оставили королевства Гранады, и кастильские рыцари все сражаются с ними, - сказал он мне. - Вот туда я и пойду! Бог отказал мне в излечении, но он, конечно, позволит мне умереть в схватке с неверными!" Тогда мы отправились к югу. Мы прошли горы, засушливые земли, пустыни... и прибыли в город, который называется Толедо... Там все и случилось!
Он подождал немного, словно вспоминал самое приятное, что хранилось у него в памяти. Его восхищенный взгляд довел до крайности Катрин.
- Все - это что же? - спросила она сухо. - Ну давай! Говори!
- А, вы торопитесь узнать? Однако, клянусь, с этим вам не стоит спешить. По сути дела... мне тоже хочется поскорее увидеть, как вы это воспримете. Вот и слушайте: когда мы прибыли в город на холме, мы застали там шествие посла Гранады, возвращавшегося к себе в страну после встречи с королем Хуаном Кастильским.
- Боже мой! Мой супруг попал в руки неверных! И ты смеешь радоваться?
- Есть разные способы попасть в руки кого-нибудь, - заметил Фортюна с хитрым видом. - Тот, что выпал на долю мессира Арно, не заключает в себе ничего неприятного...
Вдруг гасконец сел и вскинул на Катрин горящий взгляд, а потом произнес с победным видом:
- Послом была женщина, принцесса, родная сестра короля Гранады... И она прекраснее светлого дня! Никогда мои глаза не любовались таким ослепительным созданием! Впрочем, и глаза мессира Арно тоже.
- Что ты, хочешь сказать? Объясни! - приказала Катрин, и внезапно у нее пересохло в горле.
- Вы не понимаете? Почему же мессиру Арно отказываться от любви самой прекрасной из принцесс, когда его собственная жена бросила его ради другого? Он был свободен, думаю, свободен любить, тем более что благодарность примешивалась у него к восхищению.
- Благодарность?
- Мавританскому врачу принцессы понадобилось всего три дня, чтобы вылечить мессира Арно. У него не было проказы, я уже вам сказал, у него была другая болезнь, легко излечимая, дикарское название которой я забыл. Правда, она очень похожа на страшную проказу... Но теперь мессир Арно вылечился, он счастлив... а вы потеряли его навсегда!
Наступила тишина, ужасная, полная, словно все люди, из которых большая часть ее вовсе не знала, прислушивались к биению сердца Катрин. А она тоже прислушивалась к тому, как медленно и исподволь в ее сердце прокладывали себе дорогу мука и ревность... У нее возникло ощущение, что ее опутали скользкие, омерзительные путы, от которых никак нельзя отделаться. В мозгу возникло невыносимое видение: Арно в объятиях другой!.. Ей вдруг захотелось кричать, выть, чтобы как-то облегчить жестокую рану от укуса ревности. Она оказалась безоружной перед этой новой мукой. Она хотела закрыть глаза, но из гордости удержалась от этого. Вперив в гасконца горящий взгляд, она прорычала:
- Ты лжешь!.. Не надейся, что я поверю тебе. Мой супруг христианин, рыцарь... Никогда он не отречется от веры, от своей страны, своего короля из-за какой-то неверной. А я просто глупа, что слушаю тебя, гнусный лжец!
Едва сдерживаясь, она сжала кулаки, спрятанные в складках ее платья. Ей хотелось ударить искаженное ненавистью лицо гасконца, который с презрением и вызовом смотрел на нее. Действительно, Фортюна, казалось, нисколько не обескуражил ее гнев. Он даже наслаждался этим.